Друг мой научился воплям и крикам от врага моего – Материи. А я научу его проливать слезы умиления из глаз души и вздыхать вздохами удовлетворенности. Друг мой – для меня, и я – для него.
Песня цветка
Я – слово, которое говорит природа, а потом берет его обратно и скрывает в складках своего сердца, а потом говорит опять. Я – звезда, упавшая с голубого покрова на зеленый ковер.
Я – дочь стихий, которую выносила зима, породила весна, вырастило лето и усыпила осень.
Я – подарок влюбленным, я – венец на свадьбе, я – последний дар живого мертвому.
Утром я помогаю ветерку возвестить приход света, а вечером вместе с птицами прощаюсь с ним.
Я покачиваюсь в долинах и украшаю их, я дышу в воздухе и напояю его ароматом. Я обнимаю дремоту, и бесчисленные глаза ночи смотрят на меня. Я ищу бодрствования, чтобы на меня смотрел единственный глаз дня.
Я пью вино росы, слушаю песни дроздов и танцую под хлопанье в ладоши травы. Я всегда смотрю ввысь, чтобы видеть свет, и не вижу своей тени. Такова мудрость, которой не научился еще человек.
Песня человека
Вы были мертвыми, и Он оживил вас,
Потом умертвит вас, потом оживит,
Потом к Нему вы вернетесь.
Коран
Я был прежде вечности – и вот я. И я буду до конца века, и нет бытию моему завершения.
Я плавал в пространстве бесконечности и летал в мире фантазии, и приблизился к центру вышнего света – и вот теперь я узник материи.
Я слышал учение Конфуция, и внимал мудрости Брахмы, и сидел около Будды под древом познания – и вот теперь я борюсь с невежеством и отрицанием. Я был на Синае, когда явился Яхве Моисею; был у берегов Иордана и видел чудеса Назарея; я был в Медине и слушал речи апостола арабов – и вот теперь я пленник сомнения. Я созерцал силы Вавилона, славу Египта, величие Греции – и во всех их деяниях я не переставал видеть слабость, унижение и ничтожество. Я сидел с волшебниками Аэндоры, и жрецами Ассирии, и пророками Палестины – я не переставал искать истину. Я сохранил мудрость, ниспосланную Индии; я затвердил стихи, вылившиеся из сердец обитателей острова арабов; я запомнил музыку, воплотившую чувства жителей Запада, но я по-прежнему слеп и не вижу, глух и не слышу. Я перенес жестокость жадных завоевателей, я испытал несправедливость самовластных правителей и рабство сильных тиранов – и я по-прежнему сохранил силу, с помощью которой борюсь с днями.
Я созерцал и слушал все это ребенком, я буду созерцать и слушать деяния юности и то, что придет с ней; потом я состарюсь, достигнув предела, и вернусь к Богу.
Я был от вечности – и вот я, и я пребуду до конца века, и нет бытию моему завершения.
Заключение
Моя душа для меня друг, который утешает, когда усиливаются бедствия дней, и успокаивает, когда меня постигают несчастия. А кто не будет другом своей души, тот враг людям. Кто в своем существе не найдет утешителя, тот умрет с отчаяния, потому что жизнь исходит из недр человека и никогда не придет из того, что его окружает.
Я пришел, чтобы сказать слово, и я его скажу. А если смерть меня вернет раньше, чем я его произнесу, его скажет завтрашний день. Завтрашний день не оставит тайну скрытой в книге бесконечности.
Я пришел, чтобы жить во славе любви и свете красоты, и вот я живу, и люди не могут удалить меня из жизни. Если они вырвут мне глаза, я буду радоваться, прислушиваясь к песням любви и напевам красоты. Если они заткнут мне уши, я буду наслаждаться, прикасаясь к эфиру, смешанному с дыханием влюбленных и ароматом красоты. Если они закроют от меня воздух, я буду жить со своей душой. А душа – дочь любви и красоты.
Я пришел, чтобы быть для всех и во всех; то, что я делаю сегодня в одиночестве, будущее возвестит перед людьми. То, что я говорю теперь одним языком, грядущее скажет многими устами.
Из книги БЕЗУМЕЦ. ЕГО ПРИТЧИ И СТИХИ
Ты спрашиваешь, как я стал безумцем. Случилось это так.
В незапамятные времена, когда многие Боги еще не родились, я очнулся от глубокого сна и увидел, что мои маски похищены – все семь масок, которые я сам вылепил и носил в семи жизнях. – и я, без маски, пустился бежать по людным улицам с воплем: «Воры, гнусные воры!»
Мужчины и женщины насмехались надо мной, а иные, в испуге, прятались в домах.
Когда я вбежал на рыночную площадь, один юноша, стоявший на кроште дома, воскликнул: «Глядите, глядите, безумец!» Я поднял на него взор, и солнце впервые поцеловало мое голое лицо. Впервые солнце поцеловало мое голое лицо, моя душа вспыхнула любовью к солнцу, и маски сделались лишними. И в исступлении я вскричал: «Блаженны, блаженны воры, похитившие мои маски!»
Так я стал безумцем.
В этом безумии я открыл для себя свободу и безопасность; свободу одиночества и безопасность от того, чтобы быть понятым, ибо те, кто понимает нас, порабощают в нас нечто.
Но не пристало мне слишком кичиться своей безопасностью. Даже вору в тюрьме и тому не грозит опасность от другого вора.
Бог
В стародавние времена, когда речь впервые затрепетала на моих устах, я взошел на святую гору и воззвал к Богу:
«Господи, я твой раб. Твоя сокровенная воля – закон для меня, и тебе я буду повиноваться до скончания века».
Но не дал ответа Бог – унесся, подобный ярой буре.
Через тысячу лет, взошедши на святую гору, я вновь воззвал к Богу:
«Творец, я твое творение. Из глины ты вылепил меня, и тебе я обязан всем, что я есть».
Не дал Бог ответа – унесся, подобный тысяче быстрых крылий.
Через тысячу лет я поднялся на святую гору и вновь воззвал к Богу:
«Отче, я твой сын. По милосердию и любви своей ты родил меня, и в любви и поклонении я наследую твое царство».
Не дал Бог ответа – исчез, подобный туману, павшему на дальние холмы.
Еще через тысячу лет я поднялся на святую гору и вновь воззвал к Богу:
«Мой Боже, моя цель и мое свершение; я – твое вчера, а ты – мое завтра. Я – твой корень в земле, а ты – мой цветок в небесах, и вместе взрастаем мы перед лицом солнца».
Тогда Бог приклонился ко мне и прошептал на ухо сладостные слова, и точно море, вбирающее в себя бегущий к нему ручей, он обнял меня.
И когда я спустился в долы и на равнины, Бог тоже был там.
Мой друг
Мой друг, я не таков, каким кажусь тебе. Кажимость – всего лишь одежда, которую я ношу, – со тщанием сотканная одежда, оберегающая меня от твоих расспросов, и тебя – от моего безразличия.
Мое «Я», друг мой, обитает в доме молчания, и там оно пребудет вовек, непознанное и недосягаемое.
Я не хочу, чтобы ты верил моим словам и полагался на то, что я делаю, ибо мои слова не более как твои собственные мысли, обретшие звучание, а дела мои – твои воплощенные надежды.
Когда ты говоришь: «Ветер веет на восток», я соглашаюсь: «Да, он веет на восток», ибо не хочу, чтобы ты знал, что разум мой обитает не на ветру, но на море.
11
Конфуции (551–479 до н.э.) – великий древнекитайский философ, основатель конфуцианства, этико-политического учения, в котором первенствующее положение занимают проблемы человека, общества и государства. Со II в. до н. э. вплоть до 1911 г. конфуцианство являлось доминирующим религиозно-философским течением в Китае.
12
Брахма – один из «великой триады» верховных Богов индуистского пантеона, Бог-творец Вселенной, наряду с Вишну – ее хранителем и Шивой – ее разрушителем. Вошел в мифологию буддизма, где также выступает главою Богов и создателем Вселенной.
13
Будда (санскр.: пробужденный, просветленный) – эпитет основоположника буддизма царевича Сиддхартхи Гаутамы (монашеское имя Шакьямуни – «Мудрец из рода Шакья»), жившего в Индии в 623– 544 до н. э.
14
Апостол арабов – подразумевается пророк Мухаммед (ок. 570–632), основатель ислама и первого мусульманского государства – Арабского халифата.
15
Волшебники Аэндоры (Аэндора) – ветхозаветный образ. По библейской легенде, израильский царь Саул, мучимый предчувствием поражения и гибели в войне с филистимлянами, пришел к женщине-волшебнице из Аэндора, чтобы та поворожила ему. Вызванный ею из земли умерший пророк Самуил лишь подтвердил будущее поражение (Первая книга Царств, 28:5–25).
16
Книга была впервые опубликована на английском языке в Нью-Йорке в 1918г.
Текст переведен по изданию: Kahlil Gibran. The Madman. His Parables and Poems. 28th printing. – New York: Alfred A. Knopf, 1980.