75) Не будем прикрываться предлогами, говоря, что нет вблизи молитвенного дома. Нас самих благодать св. Духа благоволит содевать храмами Божиими, если будем трезвенствовать, так что нам повсюду есть полное удобство молиться. Наше служение Богу не таково, какое прежде было у Иудеев, имевшее много чувственного и нуждавшееся в видимых вещах и действиях. Там молящемуся о чем либо надлежало придти в храм, и принести вещество для жертвы, для совершения коей опять потребны нож, огонь, дрова и другое что-нибудь. Здесь же ничего такого; но где бы ты ни был, с собою имеешь и жертвенник, и нож, и святилище, — сам будучи и иереем, и жертвенником, и святилищем. Где бы ты ни был, можешь воздвигнуть алтарь, показав только трезвенствующее расположение; место не мешает, не мешает и время; и хоть колен не преклонишь, хоть в грудь не будешь ударять, ни рук к небу простирать, а только покажешь теплоту чувства к Богу, — ты совершил, как следует, дело молитвы. Можно и женщине сидящей за прялкою, или ткацким станком воззреть на небо умом и тепло призвать Бога. Можно и мужчине, на торжище вступившему, или одиноко шествующему прилежные творить молитвы. И тому, кто сидит в лавке и шьет что кожаное, можно душею своею возноситься к Богу. И слуге, когда покупает что, или взбегает на верх и сбегает вниз по делу услужения господину дома, или стоит пред очагом в кухне, можно усердные творить молитвы в сердце, если некогда сходить в церковь. Бог не стыдится места; одного ищет, — теплаго сердца и души целомудренной. — Итак убеждаю вас, и в церковь чаще ходите, и дома на спокое молитесь; когда способно, колена преклоняйте, и руки воздевайте; а когда случится быть посреди многих других, то из-за этого не оставляйте молитвы, но тем способом, какой я сей час указал любви вашей, призывайте Бога, в уверенности, что тем не менее получите просимое [4, 667—8].
76) Не обилие слов умоляет Бога, но чистая душа, ревнующая о доброделании. К тем людям, которые живя порочно надеются обилием слов умолить Бога, смотри, что Он говорит: «аще умножите моление, не услышу вас: егда прострете руки, отвращу очи Мои от вас» (Ис. 1, 15). Св. Пророк Давид говорит: «внегда призвати ми, услыша мя Бог правды моея» (Пс. 4, 2),—т.-е. Бог, видящий правду мою. Никто пусть не думает, будто он превозносится, говоря это. Он говорит это не с тем, чтобы превознести себя самого, но чтобы предложить некое наставление и увещание, весьма полезное для всех. Дабы кто-нибудь не сказал: он был услышан, потому что он Давид, а я не буду услышан, потому что я мал и незначителен, — он внушает, что и его Бог слышит не без причины и тебя не слышит не напрасно и не случайно, но всегда смотрит на дела. Если ты имеешь дела, которые могут ходатайствовать за тебя, то конечно будешь услышан; и напротив, если ты не имеешь их, то хотя бы ты был Давидом, не возможешь умолить Бога. Кто к Богу любящему правду, приступает с правдою, тот не отойдет от Него ни с чем: напротив кто приступает к Нему без ней, или осквернившись противоположными ей пороками, тот хотя бы просил тысячи раз, не будет иметь успеха, потому что не имеет с собою того, что может умолить Бога [5, 40].
77) Если обращающийся с каким-либо дивным мужем получает великую пользу от самого сего обращения; то тем более — непрестанно беседующий с Богом. Но мы не знаем надлежаще, сколько пользы бывает от молитвы, потому что невнимательно молимся и молитвы совершаем, не как заповедал Бог. Когда мы намереваемся говорит с кем либо из людей, которые выше нас, то наперед приводим в порядок и внешний вид свой, и положение тела, и одежду, и все, и потом уже вступаем в беседу: а когда приступаем к Богу, то зеваем, передвигаемся с места на место, оглядываемся, скучаем, и хоть иногда преклоняем колена, но мыслями блуждаем по торжищу. Когда бы мы с надлежащим благоговением приступали к молитве, помня, что с Богом имеем в ней беседовать, то узнали бы, еще прежде получения просимого, сколь великую пользу получаем от самой молитвы, яко молитвы. Человек научившийся беседовать с Богом в молитве, как должно беседовать беседующему с Богом, будет наконец как Ангел: душа его отрешается при сем от уз тела, так помысл его бывает высоковосходен, так переносится на небеса, так не внимает ничему житейскому, так становится пред самым престолом царским, хотя бы был беден, хотя бы слуга, хотя бы простец и неученый [5, 41].
78) Бог не требует от молящегося красоты речи и искусного сложения слов, но душевной теплоты и усердия. Если он в таком расположении изречет пред Ним благоугодное Ему; то отойдет от Него, все получив. Видишь, какое удобство? У людей бывает так, что приступая к кому-либо с прошением, нужно подобрать и особые слова. А здесь ничего такого ненужно; но имей ты трезвенный ум и ничто не помешает тебе быть близ Бога. «Бог приближаяйся аз есмь, глаголет Господ, а не Бог издалеча» (Иер. 23, 23); так что если мы далеки от Него, то причиною этому мы сами, а Он всегда близ есть. — Но что я говорю, что здесь не нужно заботиться об искусстве в слове? Часто не нужно бывает и голоса. Ибо, если и в сердце своем только изречешь Ему нужду свою и призовешь Его как должно, то и в таком случае Он услышит тебя. Так услышал Он Моисея, так услышал Анну [5, 42].
79) Вот угодный Богу образ молитвы! Приступив к Богу с трезвенным умом, с душею сокрушенною и потоками слез, не проси ничего житейского, будущего ищи, о духовном умоляй, не молись против врагов и ни на кого не держи злопамятства, изгони из души все страсти, сокрушайся о грехах, держи в порядке свое внутреннее, изъявляй готовность на всякую уступчивость и на то, чтоб язык свой обращать лишь на добрые о других речи, не вплетайся ни в какое дело, ни согласием, ни содействием, не имей ничего общего с общим врагом вселенной, т.-е. с диаволом. Ибо таким образом ты будешь праведным; а будучи праведным, услышан будешь, имея правду своею заступницею [5, 43].
80) «Ущедри мя и услыши молитву мою» (Пс. 4, 2). Что ты говоришь? Выше поминал о правде, а здесь обращаешься к щедротам и милости? — И какая тут может быть последовательность? — Великая и весьма сообразная с предыдущим. Ибо хотя бы мы сделали бесчисленное множество дел добрых, но услышаны бываем по щедротам и человеколюбию; хотя бы мы взошли на самый верх добродетели, но спасаемся все же по милости. Отсюда научаемся, что с правдою потребно иметь сердце сокрушенное. Если кто и грешником будет, но станет молиться со смирением, — что уже есть часть добродетели, — то многое может получить; напротив если кто и праведником будет, но приступит в молитве к Богу с гордостию, то лишится всех благ. Тому и другому научили нас своим примером мытарь и фарисей. Поучись у мытаря, не стыдясь взять себе в учители того, кто так прекрасно совершил дело молитвы, что всего достиг одними словами. Так как душа его хорошо была уготована; то и одно слово сильно было отверсти ему небо. Как же она была уготована? Он самого себя окаивал, ударял в грудь, и не дерзал даже очей возвести на небо. Если и ты таким же образом будешь молиться; то сделаешь молитву свою легчайшею пуха [5, 44].
81) Молитвы бывают услышаны не просто, какие ни есть, но молитвы, совершаемые по закону Божию. Какие же это? Те, в которых испрашивают того, что прилично Богу даровать, а не просят того, что противно Его законам. Кто же, скажешь, столько дерзок, чтоб просить Бога сделать то, что противно законам Его? Тот, кто молится на врагов своих: ибо это не согласно с законом, от Него положенным. Он говорит: «отпускайте» должникам своим (Мф. 6, 14). А ты того самого, Кто повелевает тебе прощать врагам, призываешь на врагов. Может ли быть, что-либо хуже такого безумия? Молящемуся должно иметь и вид, и мысли, и чувство просителя. Зачем же ты принимаешь другое лицо, лицо обвинителя? Как можешь ты получить прощение собственных грехов, когда молишь Бога быть наказателем грехов, содеянных другими? Итак да будет молитва твоя кротка, тиха, с лицом радушным и доброжелательным. Только такая молитва достойна слуха Царя небесного, достойна небес, — только такая есть язык ангельский. Когда она приступает просить за оскорбивших и обидевших, тогда и Ангелы предстоя слушают ее в великом молчании, а когда умолкнет, не перестают рукоплескать ей, хвалить ее и дивиться ей. Когда приступаем к Богу в молитве, не будем думать, что это — обыкновенное зрелище. Нет, — это такое зрелище, коего зрители — целая вселенная, паче же сонмы горних Сил небесных, и среди их Царь небесный, готовый услышать молитву нашу. Будем же совершать ее так, чтоб она оказалась достойною сего зрелища. Пусть ни один гитарист, ни один лирист не будет столько тщателен в приготовлении к выступлению на сцену из боязни, не допустить бы какого либо неприятного звука, сколько мы, намереваясь вступить на зрелище Ангелов. Пликтором (чем ударяют по струнам), да будет у нас язык, который бы не произносил ничего неприятного, но одно стройное и благозвучное, с надлежащим настроением души. Приступая к Богу, прося Его и умоляя, будем и ко врагам своим умилостивлять Его: тогда, и о нас самих молясь, будем услышаны [5, 45—6].