— Я не ищу сокрушительной победы, господин председатель, — сказал Фастольф. — И вновь предлагаю компромисс: пусть Аврора, остальные космомиры, а также Земля получат равные права на заселение Галактики. Взамен я буду рад стать сотрудником Института робопсихологии, предоставить в его распоряжение всё, что знаю о человекоподобных роботах, облегчив таким образом осуществление плана доктора Амадиро — в обмен на его торжественное обещание не принимать никаких мер против Земли когда-либо в будущем и облечь это обещание в форму договора, который будет подписан нами и Землей.
Председатель кивнул:
— Мудрое государственное решение. Могу ли я рассчитывать на ваше согласие, доктор Амадиро?
Амадиро опустился в кресло. На его лице застыла горечь поражения.
— Я не искал личной власти или тщеславного удовлетворения победой, — сказал он. — Я хотел того, что для Авроры лучше всего, в чём я твёрдо убеждён, как убеждён и в том, что план доктора Фастольфа рано или поздно обернется концом Авроры. Однако я признаю, что бессилен против происков этого землянина (он бросил на Бейли злобный взгляд) и вынужден принять предложение доктора Фастольфа. Всё же я прошу разрешения обратиться к Законодательному собранию на эту тему и изложить для записи мои опасения относительно последствий.
— Это, разумеется, мы разрешим, — ответил председатель. — И, доктор Фастольф, если вы послушаетесь моей рекомендации, то незамедлительно отправите землянина восвояси. Он обеспечил победу вашей точке зрения, но она утратит популярность, если у аврорианцев отыщутся причины усмотреть тут победу Земли.
— Вы совершенно правы, господин председатель, и мистер Бейли вскоре отправится на Землю — с моей благодарностью и, надеюсь, также и с вашей.
— Что ж, — не слишком любезно сказал председатель, — поскольку его находчивость предотвратила опасные политические схватки, я ему благодарен. Так благодарю вас, мистер Бейли.
Глава 19
СНОВА БЕЙЛИ
80
Бейли издали наблюдал, как они уезжали. Хотя Амадиро привез председателя, отбыли они по отдельности.
Фастольф проводил их и вернулся, не скрывая облегчения.
— Идёмте, мистер Бейли, — сказал он. — Перекусим, а затем вы отправитесь на Землю без лишних промедлений.
Его роботы уже занялись необходимыми приготовлениями.
Бейли кивнул и заметил саркастически:
— Председатель меня, бесспорно, поблагодарил, но при этом он словно костью подавился.
— Вы представления не имеете, какая вам оказана честь! — сказал Фастольф. — Председатель крайне редко кого-нибудь благодарит. Но, с другой стороны, никто никогда не благодарит председателя. Хвалить его предоставляется истории, а нынешний занимает свой пост свыше сорока лет. Он успел стать раздражительным и брюзгливым, как всегда случается с председателями в конце их пребывания на посту. Однако, мистер Бейли, я благодарю вас ещё раз, и вместе со мной вас благодарит Аврора. Вы ещё увидите, как земляне выйдут в открытый космос, хотя срок вашей жизни и короток. Всю необходимую техническую помощь мы вам окажем. Каким образом, мистер Бейли, вы умудрились распутать этот наш клубок за двое с половиной суток… нет, меньше… я просто вообразить не могу? Вы — чудо… Но идёмте. Конечно, вы захотите немножко привести себя в порядок. Во всяком случае, мне это необходимо.
В первый раз после прибытия председателя у Бейли хватило времени подумать о чём-то кроме следующей своей фразы.
Он всё ещё не знал, какое озарение трижды посетило его: на грани сна, затем на грани обморока и, наконец, в момент полной расслабленности.
«Он успел раньше».
По-прежнему непонятно, однако он всё равно убедил председателя, полностью справился со своей задачей. Так, может, и смысла-то никакого нет? Будто деталь механизма, которая никуда не вставляется и словно бы бесполезна? Так, просто чепуха?
Это продолжало его грызть, и за стол он сел победителем, обманутым своей победой. Его мучило ощущение, что он упустил главное.
И вообще, не отступит ли председатель от своего решения? Амадиро проиграл сражение, но он из тех, кто ни при каких обстоятельствах до конца не сдаётся. Если отдать ему должное и поверить, что он не кривил душой, утверждая, что им движет не честолюбие, а патриотизм, любовь к Авроре, он ни за что не сдастся.
Пожалуй, следует предостеречь Фастольфа.
— Доктор Фастольф, — сказал Бейли, — мне кажется, это ещё не конец. Доктор Амадиро будет по-прежнему добиваться изоляции Земли.
Фастольф кивнул и придвинул к себе тарелку.
— Не сомневаюсь. Я другого и не жду, но, поскольку с вопросом о гибели Джендера покончено, опасаться больше нечего. Теперь, когда он лишился этого козыря, я знаю, что в Законодательном собрании верх всегда будет за мной. Не бойтесь, мистер Бейли, Земля выйдет в космос. И мести Амадиро — он человек злопамятный — тоже не опасайтесь. Вы покинете Аврору ещё до захода солнца. И вас, разумеется, будет сопровождать Дэниел. Ну а наше сообщение, которое мы отправим с вами, обеспечит вам солидное продвижение по службе.
— Я буду рад поскорее вернуться, — сказал Бейли. — Но надеюсь, у меня ещё есть время попрощаться кое с кем. Я… я хотел бы повидать Глэдию, а также пожелать всего доброго Жискару, который, возможно, вчера ночью спас мне жизнь.
— Ну разумеется, мистер Бейли! Но что же вы не едите?
Бейли послушно начал ковырять у себя в тарелке — еда не доставляла ему никакого удовольствия. Она почему-то казалась безвкусной, точно воспоминание о разговоре с председателем и недавней победе.
Он не должен был победить. Почему председатель не прервал его, а дал договорить? Да и Амадиро мог бы всё отрицать наотрез. И его слово должно было бы перевесить утверждения и рассуждения землянина.
Впрочем, Фастольф ликовал.
— Я опасался худшего, мистер Бейли. Я опасался, что встреча с председателем преждевременна, что у вас не найдётся что сказать, чтобы изменить положение. Но вы справились великолепно! Слушая вас, я был просто вне себя от восхищения. Я всё время ждал, что Амадиро потребует, чтобы его слово поставили выше слова землянина, пребывающего в полубезумии, потому что он оказался на чужой планете под открытым небом…
— Извините, доктор Фастольф, — ледяным тоном перебил Бейли, — но я не пребывал в полубезумии. Единственное исключение — прошлая ночь, но больше я ни разу не терял контроля над собой. Всё остальное время на Авроре я был в здравом рассудке, пусть иногда и чувствовал себя не наилучшим образом. — Наружу прорывался тот гнев, который он вынужден был подавлять, пока говорил с председателем. — Только во время грозы, сэр… Ну и конечно, — вдруг вспомнил он, — на корабле… несколько секунд, когда мы приближались к Авроре…
Он не понял, почему, каким образом, с какой быстротой его осенила мысль… воспоминание… истолкование. Мгновение назад её не было, а теперь она пронизала его сознание — чёткая, ясная, как будто всё время была там, прячась за завесой мыльных пузырьков.