— По-моему, наоборот, — ответил By с абсолютно бесстрастным лицом. — Начнем с того, что мы даже не знали, в чём именно оно будет состоять. По ходу дела нам пришлось разработать новый способ сверхсветовой навигации — мы улетали с Земли, не располагая им.
— Я это знаю — ну и что?
— У нас нет связи с Землей. Если мы сейчас отправимся к Звезде-Соседке и там с нами что-нибудь случится, Земля останется без системы сверхсветовой навигации и неизвестно когда сумеет снова ею овладеть. Существенный фактор — к тому же Звезда-Соседка приближается к нам. По-моему, нам следует вернуться, чтобы сообщить Земле всё то, что мы сумели узнать.
Уэндел серьёзно слушала.
— Понимаю. А что вы, Ярлоу, думаете об этом?
Светловолосый Генри Ярлоу был высок и уныл. Меланхолическое выражение его лица абсолютно не соответствовало характеру. Его длинные пальцы — на вид совершенно неизящные — просто волшебным образом манипулировали всеми блоками компьютеров и едва ли не любым прибором на борту.
— По-моему, By говорит дело, — отозвался он. — Имей мы связь, можно было бы передать всё на Землю и катить дальше. Что с нами будет потом, волнует лишь нас самих. Мы не имеем права спокойно усесться на гравитационные поправки.
— А вы, Бланковиц? — спокойно спросила Уэндел.
Мерри Бланковиц поежилась — невысокая, длинные тёмные волосы, начинающиеся почти над бровями, расчесаны надвое. Изящным сложением и нервными быстрыми движениями она напоминала миниатюрную Клеопатру.
— Не знаю, — ответила она, — у меня определённое мнение ещё не сложилось, однако они почти уговорили меня. Разве не следует нам в первую очередь известить обо всём Землю? Мы обнаружили важный эффект, и в компьютеры новых кораблей необходимо ввести гравитационные поправки. Теперь мы в состоянии за один переход одолеть расстояние от Солнечной системы до Звезды-Соседки, причем в более сильных гравитационных полях, поэтому можно будет и стартовать ближе к ней, а не плестись несколько недель, подбираясь к её планетам. Мне кажется, сначала следует известить Землю.
— Ясно, — сказала Уэндел. — Как я понимаю, вы предлагаете немедленно вернуться на Землю с информацией о гравитационной коррекции. By, по-моему, это не так важно, как вам кажется. Мысль о том, что нужна коррекция, посетила вас не на борту — по-моему, мы обсуждали её несколько месяцев… — Она подумала. — Да нет же — почти год назад.
— Но тогда мы ни к чему не пришли, капитан. Вы потеряли, как я помню, терпение и не стали даже слушать меня.
— Да, признаю свою ошибку. Но вы же всё написали. Я велела вам написать отчет, чтобы почитать его на досуге. — Она шевельнула пальцами. — Надо сказать, времени у меня не нашлось. Правда, я не помню, чтобы вы приносили мне отчет. Но вы же наверняка всё сделали как надо — подробно, со всеми аргументами и уравнениями. Так ведь, By? Ваш отчет можно будет отыскать в нашем архиве?
У By на скулах заходили желваки, но голос был спокойным:
— Да, я подготовил отчет, но это только мои наблюдения, которым на Земле едва ли уделят внимание… Впрочем, как и вы, капитан.
— Почему? Не все же так невнимательны, как я.
— Хорошо, внимание обратят, но сочтут пустыми домыслами. А если мы вернёмся и привезём доказательства…
— Если есть идея, доказательства может представить кто угодно. Вы же знаете, как это бывает в науке.
— Кто угодно, — негромко, но многозначительно повторил By.
— By, вы заботитесь о себе. Вас в первую очередь беспокоит не Земля с её проблемами, а то, что слава достанется не вам. Так ведь?
— Капитан, в этом нет ничего плохого. Проблемы приоритета заботят любого ученого.
Уэндел начала закипать.
— Вы, кажется, забываете, что капитан здесь я и решать мне.
— Я помню об этом, — ответил By, — но это не парусник восемнадцатого столетия. Все мы — учёные, и решения следует принимать демократическим путем. И если большинство экипажа настаивает на возвращении…
— Ну-ка, — резко вмешался Фишер, — прежде чем продолжать, позвольте-ка мне вставить слово. Пока только я ещё не высказался, а раз мы решили быть демократичными, сейчас мой черед. Разрешите, капитан?
— Прошу, — сказала Уэндел, сжимая и разжимая пальцы правой руки, словно стискивала чье-то горло.
— Примерно семь с половиной столетий назад, — начал Фишер, — из Испании на запад отправился Христофор Колумб, который случайно открыл Америку. По пути он обнаружил, что отклонение показаний магнитного компаса от истинного севера — магнитная девиация — меняется с долготой. Важное открытие, если угодно, первый научный факт, обнаруженный в морском путешествии. Но многим ли известно теперь, что именно Колумб обнаружил изменение девиации компаса? Практически никому. А кто знает, что Колумб открыл Америку? Практически всё. Предположим, что, открыв отклонение магнитной стрелки, Колумб вернулся бы домой с половины пути, дабы сохранить за собой приоритет, и сообщил о своем открытии королю Фердинанду и королеве Изабелле? Наверняка монархи с интересом выслушали бы его и послали за океан новую экспедицию, во главе, скажем, с Америго Веспуччи. И кто бы тогда знал о Колумбе с его компасом? Никто. А кто помнил бы про Веспуччи — открывателе Америки? Все! Итак, вы собираетесь возвращаться? Уверяю вас, гравитационную поправку будут вспоминать как малый побочный эффект, существенный при передвижении на сверхсветовых скоростях. А экипаж следующей экспедиции, которая доберётся до Звезды-Соседки, прославится как первый совершивший сверхсветовое межзвездное путешествие. Ну а вас троих, и вас, By, в том числе, даже в примечаниях не упомянут. Быть может, вы полагаете, что в награду за сделанное великое открытие вас пошлют и в следующую экспедицию? Сомневаюсь. Видите ли, Игорь Коропатский, директор Всеземного бюро расследований, ждет нас на Земле с информацией о Звезде-Соседке и её планетной системе. И если он узнает, что вы побывали с ней рядом и вернулись, то взорвётся, как Кракатау. Конечно же, капитану Уэндел придётся признать, что на борту произошёл бунт — а это весьма серьёзно, хоть мы и не на паруснике восемнадцатого столетия. И вы не только следующей экспедиции — собственной лаборатории более не увидите. Уверяю вас. Невзирая на все ваши научные заслуги, вас посадят. Не следует дразнить Коропатского. Так что думайте. Куда правит тройка — к Звезде-Соседке или домой?
Наступило молчание, длившееся довольно долго.
— Вот так, — резко проговорила наконец Уэндел. — По-моему, Фишер всё объяснил очень понятно. Будут ещё вопросы?
— Но ведь я так и не высказала своего мнения, — негромко сказала Бланковиц. — По-моему, надо лететь дальше.
— Согласен, — буркнул Ярлоу.
— Ну а вы, Сяо Ли By? — спросила Уэндел.
By пожал плечами:
— Я не могу пойти против всех.
— Рада слышать. Итак, ничего не случилось — по крайней мере, так должны думать на Земле. Однако постарайтесь не предпринимать впредь никаких действий, которые можно было бы истолковать как враждебные.
78
Вернувшись с Тессой в свою комнату, Фишер проговорил:
— Надеюсь, ты не сердишься, что я вмешался. Мне показалось, что ты вот-вот взорвешься…
— Ну что ты. История с Колумбом мне и в голову не пришла бы. Спасибо, Крайл. — Она благодарно пожала ему руку.
Он улыбнулся.
— Должен же я как-то оправдывать своё пребывание на корабле.
— Ты более чем оправдал его. И надо же было By устроить такое именно в тот момент, когда я радовалась его успехам. И это за моё благородство, готовность поделиться, уважение к научной этике, желание, чтобы каждому досталось по вкладу его…
— Все мы люди, Тесса.
— Понимаю. Однако, если у кого-то этические воззрения разъезжаются, как двери, это не может отменить ни остроты ума, ни научной проницательности.
— Если честно, я боюсь, что руководствовался личными интересами, а не стремлением к общественному благу… Я-то лечу по личному делу.
— Понимаю, но всё-таки спасибо тебе.
В глазах Тессы проступили слезы. Она их быстро смахнула, и Фишер смутился.