— Но если это так, не должна ли такая группа связаться с правительством, хотя бы для того, чтобы предъявить ультиматум? — спросил Дэвид.
— Пожалуй, так, но, возможно, они ждут своего часа, ждут, чтобы мы созрели. Или они напрямую связаны с фермерами Марса. Колонисты себе на уме, они не доверяют Земле и, в сущности, если поймут, что их благополучие под угрозой, могут присоединиться к преступникам. Может быть, даже, — он яростно запыхтел трубкой, — они сами… Но я никого не обвиняю.
— А моя роль? Что, по-вашему, должен делать я? — спросил Дэвид.
— Позволь мне ему объяснить, — сказал Конвей. — Дэвид, мы хотим, чтобы ты отправился в Центральную лабораторию на Луне. Ты будешь членом группы, занимающейся расследованием этой проблемы. В настоящий момент там получают образцы всех продуктов, доставляемых с Марса. Мы обязаны найти там отравленную пищу. Половина всех образцов скармливается крысам, остальные исследуются всеми доступными нам способами.
— Понимаю. И если дядя Гус прав, у вас, вероятно, есть ещё одна команда на Марсе?
— Очень опытные люди. Ну а ты готов отправиться на Луну сегодня же?
— Конечно. В таком случае могу ли я уйти, чтобы подготовиться?
— Разумеется.
— Не будет ли возражений против того, чтобы я летел в своём корабле?
— Вовсе нет.
Оставшись одни в пустом кабинете, двое учёных долго молчали, глядя на сказочные огни города.
Наконец Конвей сказал:
— Как он похож на Лоуренса! Но ведь он так молод. Дело опасное.
Хенри спросил:
— Ты на самом деле считаешь, что это сработает?
— Несомненно, — Конвей рассмеялся. — Ты слышал его последний вопрос о Марсе. Он не собирается отправляться на Луну. Я хорошо его знаю. Это лучший способ защитить его. Официальные записи будут утверждать, что он на Луне; Центральной лаборатории приказано доложить о его прибытии. Когда он на самом деле окажется на Марсе, твои заговорщики, если они существуют, не заподозрят, что он член Совета, а он, конечно, сохранит инкогнито, думая, что дурачит нас. — И, помолчав, добавил: — Он умён. Он может сделать то, чего не можем мы. К счастью, он ещё молод и им можно управлять. Через несколько лет это будет невозможно. Он будет видеть нас насквозь.
Негромко звякнул коммуникатор. Конвей включил его.
— В чём дело?
— Личное сообщение для вас, сэр.
— Для меня? Передавайте, — он удивленно посмотрел на Хенри. — Может, заговорщики, о которых ты болтаешь?
— Открой, тогда и увидим, — предложил Хенри.
Конвей вскрыл конверт. В несколько мгновений он просмотрел послание, потом рассмеялся, бросил его Хенри и откинулся в кресле.
Хенри подобрал листок. На нём было лишь две строчки: «Пусть будет по-вашему. Лечу на Марс». И подпись: «Дэвид».
Хенри расхохотался.
— Всё в порядке, тебе пока удаётся управлять им.
И Конвей не мог не присоединиться к нему.
3. РАБОТНИКИ ДЛЯ МАРСИАНСКИХ ФЕРМ
Для прирождённого землянина Земля — это третья планета звезды, известной жителям всей Галактики как Солнце. Но в официальной географии понятие «Земля» включает нечто гораздо большее: Землей являются все тела Солнечной системы. Марс — такая же Земля, как сама Земля, и мужчины и женщины Марса — тоже земляне, хотя живут на другой планете. Во всяком случае по закону. Они принимают участие в голосовании за Всепланетный Конгресс и за Планетарного Президента.
Но это лишь постольку поскольку. Земляне Марса считают себя особой и лучшей породой, и новичку предстоит пройти долгий путь, прежде чем марсианские фермеры перестанут видеть в нём просто туриста, ничего из себя не представляющего.
Дэвид Старр почувствовал это почти сразу, как только вошёл в здание Бюро набора работников на фермы. Вслед за ним вошёл маленький человек. Настоящий малыш, не больше пяти футов двух дюймов. Если бы их с Дэвидом поставили лицом к лицу, то нос этого человечка как раз уперся бы Дэвиду в грудь. У вошедшего были светло-рыжие прямые волосы, зачесанные назад, и широкий рот. Одет он был в типичный для Марса двубортный комбинезон с открытым воротом и ярко раскрашенные, доходящие до щиколоток сапоги, столь популярные среди марсианских фермеров.
Дэвид направился к окну, над которым горела надпись «Наём на фермы». За ним послышались шаги, и высокий голос окликнул его:
— Погоди. Замедли шаги, приятель.
Маленький человек смотрел на него.
Дэвид спросил:
— Я могу быть вам полезен?
Окинув его взглядом с ног до головы, человечек протянул руку и небрежно уперся в талию землянина.
— Как давно со старых сходней?
— С каких сходней?
— Ты довольно массивен для землянина. Там у вас тесно?
— Да, я с Земли.
Руки коротышки одна за другой опустились вниз, ловко щелкнув о голенища его сапог. Это был фермерский жест самоуверенности.
— В таком случае, — сказал он, — может, ты подождёшь и позволишь местному уроженцу заняться делом?
— Пожалуйста, — ответил Дэвид.
— А если у тебя есть возражения, можем разобраться с ними, когда тебе будет удобно. Меня зовут Верзила. Я Джон Верзила Джонс, но можешь любого в городе просто спросить о Верзиле. — Он помолчал, потом добавил: — Это моё прозвище, землянин. Возражений нет?
Дэвид серьёзно ответил:
— Вовсе нет.
Верзила сказал:
— Хорошо, — и направился к окну, а Дэвид, чье лицо расплылось в улыбке, как только Верзила повернулся к нему спиной, сел и стал ждать.
Он всего двенадцать часов на Марсе. За это время Дэвид успел только зарегистрировать под вымышленным именем корабль в большом подземном гараже за пределами города, снять на ночь номер в одном из отелей и часа два побродить по городу под куполом.
На Марсе только три таких города, и это неудивительно, так как содержание огромных куполов и создание непрерывного потока энергии, поддерживающего в городах земную температуру и силу тяжести, обходятся очень дорого. Этот, Винград-сити, названный так в честь Роберта Кларка Винграда, первого человека, достигшего Марса, — самый большой.
Он почти не отличается от любого земного города, как кусочек Земли, вырезанный и пересаженный на другую планету; как будто жители Марса, в самой ближайшей точке орбиты отстоящие от родины на тридцать пять миллионов миль, пытались скрыть этот факт от самих себя. В центре города, где эллипсоидальный купол достигает четверти мили в высоту, есть даже двадцатиэтажные здания.
Не хватает только одного. Нет солнца и голубого неба. Купол прозрачен, и, когда светит солнце, его свет равномерно рассеивается на всех десяти квадратных милях. Но интенсивность света в любом месте купола невысока, и небо кажется бледно-бледно-желтым. Создаётся впечатление облачного дня на Земле.
Когда наступает ночь, купол постепенно бледнеет и растворяется в абсолютной беззвёздной черноте. Но тут вспыхивают уличные огни, и Винград-сити становится ещё больше похож на земные города. В зданиях искусственный свет используется круглосуточно.
Дэвид Старр поднял голову при громких звуках голосов, донесшихся со стороны окна.
— Говорю вам: это чёрный список! Клянусь Юпитером, меня занесли в чёрный список! — кричал Верзила.
Человек за окном, казалось, заволновался. У него были пушистые баки, которые он нервно перебирал пальцами.
— У нас нет никакого чёрного списка, мистер Джонс… — попытался он урезонить разошедшегося малыша.
— Меня зовут Верзила! В чём дело? Ты боишься быть дружелюбным? Несколько дней назад ты меня называл Верзилой.
— У нас нет чёрных списков, Верзила. На фермах просто не нужны работники.
— О чём это ты болтаешь? Тим Дженкинс позавчера получил работу в две минуты.
— У Тима Дженкинса опыт в управлении ракетами.