Заметив Лирин восторг, миссис Кольтер улыбнулась.
— Да, Лира, — пропела она, — здесь все совсем по-другому, правда? Ну, давай же, снимай пальто. С дороги нужно принять ванну. А потом мы пообедаем и пойдем по магазинам.
В ванной Лиру ждали новые чудеса. Ей, привыкшей мыться в щербатом тазу, не знавшей, что на свете бывают разные сорта мыла, а не только дешевое желтое, почти не дающее пены под чахлой струйкой воды, которая почему-то никогда не бывает горячей, только еле теплой, зато ой как часто бывает бурой от ржавчины, вдруг открылась новая сторона мытья. Оказывается, вода может быть горячей, душистое розовое мыло можно взбивать в ароматную пену, а пушистые банные полотенца на ощупь могут оказаться нежнее лебяжьего пуха. Из чуть запотевшего зеркала, подсвеченного тремя розовыми фонариками, на Лиру смотрела какая-то новая, незнакомая девочка, которую Лира не узнавала.
Пантелеймон, сидя на бортике ванны, пытался обернуться золотистым тамарином и корчил Лире уморительные рожи, за что немедленно был засунут в мыльную воду. Внезапно девочку пронзила одна мысль: веритометр! Она же бросила пальтишко в комнате, совсем позабыв, что в кармане его лежит предмет, который магистр велел никому не показывать. Никому, вспомнила вдруг она, это значит, и миссис Кольтер.
И что же ей делать? Кого ей слушать? Миссис Кольтер была так добра, так мила, так необыкновенно умна… А магистр? Она же своими глазами видела, как он пытался отравить дядю Азриела! Так на чьей же она стороне?
Наскоро вытершись, Лира бросилась в гостиную, где на кресле по-прежнему лежало ее пальтишко, лежало в точности так, как она его оставила.
— Ну, — спросила миссис Кольтер, грациозно входя в комнату, — готова? Тогда я приглашаю тебя отобедать в Королевском Институте Арктических Исследований. И, поскольку практически все сотрудники этого института мужчины, то у меня, как у единственной или почти единственной дамы, должны быть небольшие привилегии, как ты считаешь?
Двадцать минут спустя, после чудесной прогулки, они сидели за покрытым белоснежной скатертью столом в просторном банкетном зале Королевского Института Арктических Исследований и ели нежнейшую телячью печенку.
— Телячья печенка, — говорила миссис Кольтер, поднося ко рту серебряную вилку, — это очень питательно. Моржовую печень мне тоже доводилось едать. А вот медвежья… Представляешь, ни один человек, даже если он умирает с голоду во льдах Арктики, не станет есть медвежью печень. А знаешь почему? Это смертельный яд. Одного кусочка достаточно, чтобы человек умер в страшных мучениях, причем за считанные минуты.
В зале они были не одни. Миссис Кольтер обратила Лирино внимание на некоторых из присутствующих.
— Вон, видишь, за тем столиком сидит пожилой джентльмен в красном галстуке? Это полковник Карборн, который совершил полет над Северным полюсом на аэростате. А вон тот высокий возле окна — это тоже профессор. Его зовут Сломанная Стрела.
— Какое смешное имя! Он скраелинг, да?
— Да. Это он составил карту течений Великого Северного Океана.
Расширенными от любопытства глазами Лира смотрела на всех этих великих мужей, которые равно сочетали в себе больших ученых и отважных исследователей. Профессор Сломанная Стрела наверняка все до тонкостей знал о том, почему нельзя есть медвежью печень. А вот знал ли это библиотекарь колледжа Вод Иорданских — это, прямо скажем, вопрос.
После обеда миссис Кольтер показала Лире институтский музей, где в витринах были выставлены уникальные экспонаты, связанные с историей освоения Арктики. Затаив дыхание, Лира переходила от одной реликвии к другой: вот гарпун, которым был убит легендарный кит Гримссдур; вот испещренный загадочными письменами камень, который сжимал в окоченевших пальцах погибший полярный исследователь лорд Рух, когда поисковая партия отыскала наконец его палатку, вот огниво капитана Хадсона, оно было с ним во время экспедиции к Земле Ван Тирена. И о каждом из них миссис Кольтер могла говорить часами, а Лира слушала, и сердце ее учащенно билось, ибо его переполняло благоговейное восхищение перед отвагой и мужеством этих славных сынов Англии.
А потом наступил черед похода по магазинам.
Этот пестрый, ни на что не похожий день преподносил Лире один сюрприз за другим, но самые упоительные восторги она испытала в магазинах. Бог ты мой, входить в нарядные просторные залы, где так много восхитительных платьев, и можно померить любое, а потом еще вдосталь покрутиться перед зеркалами. А то, что одежде, оказывается, полагается быть красивой, это как?