Незнакомец…
Белые, стеклянные крупинки облепили серые, промерзшие стены высоких, сонных домов. Кое-где, под прозрачной, ледяной пленкой желтели одинокие, широкие рамы старых окон. Темнота нехотя уползала, с улицы обнажая обледенелые тротуары большого города. Прислонившись к холодному окну, пожилого трамвайчика, Рита дремала. Её вязаная, ярко-зеленая шапка, прислонённая к запотевшему стеклу, потихоньку впитывала крошечные капли, стекающие сверху вниз. Обычно дорога на работу занимала сорок минут, и это время девушка старалась поспать. В это утро, она, как и прежде, присела в конце. Воткнув беспроводные наушники, Рита повесила невидимый занавес между собой и остальным миром. На сиденье напротив грузно опустился пожилой мужчина. Звук его тяжелого, свистящего дыхания, отпружинив от толстых, маслянистых губ, быстро долетал до каждого уголка в салоне. Некоторые из пассажиров, недовольно поглядывали в его сторону, как будто ожидая, что вот, вот он осознает, какое неудобство создает, и затаит дыхание. Поправив съехавшую на бок, потрепанную шапку, мужчина отвернулся к окну.
Резкая, жгучая боль сковала молодое, бойкое сердечко. Будто огромная, мозолистая ладонь обхватила сверху, не давая биться в полную силу. Кое-как преодолев болезненную судорогу, Рита открыла глаза. Холодные, пощипывающие белоснежную кожу мурашки, пробежали от макушки до пят.
– Ничем не пошевелить! Разве так бывает, – безуспешно посылая сигналы к мышцам, отчаянно подумала Рита. Она попыталась выпрямиться, но и это не вышло. Правая рука, упала, беспомощно повиснув в пространстве. Увидев возле себя невысокого, худого парня Рита хотела просить о помощи, однако непослушные губы так и остались, сомкнуты, даже не дрогнув.
– Что ж милая, теперь ты понимаешь, как бывает когда человек, стоит на пороге двух миров.
Встревоженный, быстрый взгляд Риты остановился на пожилом мужчине. Он не открывал рта, но девушка сразу поняла, откуда в её голову пришли слова. Рита зажмурилась. Ей совсем не хотелось вспоминать прямой, наглый взгляд его впалых, серо-зеленых глаз, лежавших на потном лице, изрезанном узорами глубоких морщин.
Кислая, горячая масса медленно растекалась в юной груди. От скручивающей внутренности судороги, Рите хотелось рвать на себе волосы, бить все вокруг, делать что угодно, чтобы хоть на секунду унять пожирающий изнутри огонь.
– Я умираю. Боже за что?! – беззвучно кричала Рита, вытаращив остекленевшие глаза.
– Сегодня тебе не помогут молитвы детка, – на устах незнакомца мелькнула едкая улыбка.
– Кто ты, старик? – в дрожащих зрачках Риты отражались невероятная злость и отчаяние.
– Ты юна и прекрасна, и тебе, как ни кому жаль оставить этот мир раньше времени. Но твой час пришел, – все также мысленно произнес старик.
– Почему мне, такой страшный конец? Неужели я так грешна?
– В вашем мире принято мерить ценность человеческой души, хорошими или плохими делами, богатством и бедностью, красотой и уродством. В целом после смерти, ты осознаешь, насколько все это пусто.
Новая, кипящая волна боли подкатила к горлу, разрывая на маленькие части все до единой мышцы.
– Умоляю, дай мне ещё немого времени. Ничего из того, что ты упомянул, не попрошу. Только оставь мне самую жизнь.
– Так и быть. Вижу, уж очень ты любишь этот мир. Помни, однако ж, в следующий раз не будет и единого мгновения для тебя на раздумья.
Незнакомец улыбнулся ещё раз. Нет, от него остались только глубоко посаженые, хитрые глаза, но в остальном это был уже другой человек. Молодой, статный парень, в непомерно большом, мешковатом пальто. Поправив съехавшую на бок шапку, он резво вскочил на крепкие ноги и выскочил на следующей остановке.
И боль отступила. Мягкие, теплые руки вновь обрели силу. Отяжелевшая голова, стала проясняться, и дыхание стало чуть легче. Ошеломленная произошедшим, Рита поднялась, и быстро протерла ладонью маленький кружок в окне. Она все смотрела вслед уходящему прочь незнакомцу, не понимая, что произошло.
– Ой, извините, – подскочила девушка, занявшая место Риты, – я вас не заметила, садитесь, пожалуйста.
Сморщенная, высохшая рука, нащупала в сумочке зеркальце. Ещё только утром, оно было целым, а теперь его разделяла кривая трещина. Отбросив ненавистное зеркальце в сторону, Рита заплакала. Никто из пассажиров не мог догадаться, от чего расстроилась эта пожилая, сгорбленная женщина.
Мост
Массивная, узорчатая стрелка больших, круглых часов подвешенных на фонарный столб, поставленный у моста, дернулась по направлению к двум часам. В рыхлой, полупрозрачной темноте ночи, их короткое, резкое тиканье было слышно даже на середине длинной, металлической конструкции. Красно-желтые листья парковых деревьев, занесенные сюда, теплым, осенним ветром, уже успели подсохнуть и хрустели под толстой подошвой ботинок. Сбросив входящий звонок от Лены, Илья, протянул руку с телефоном через перила. Через каких-то тридцать секунд, трубка снова заорала, что заставило исказиться лицо Ильи. Он знал, что в ссоре, Лена не любит уступать, и конечно же, сегодняшняя ночь, не станет исключением. Подождав немного, Илья разжал сжимавшие телефон пальцы. Еще пять секунд и он слышал удаляющийся звук любимой мелодии, после чего все действие закончилось глухим всплеском. Зрачки Ильи стали чуть шире, а на губах появилась улыбка. До конца моста оставалось метров шестьдесят, когда Илья замедлил шаг. В мозгу вдруг появилась мягкая, приятная идея. Ему почему – то захотелось полететь. Илья остановился. Он попытался осознать, с чем связанно это странное желание. Там внизу под ногами, медленно раскачивалась прохладная вода. Потихоньку уползая прочь, она как будто звала за собой, обещая поделиться чем-то особенным. Заломив руки, Илья стоял в раздумьях. Его немного пугало, то, что должно произойти, но еще больше он боялся упустить неведомое. Это было особенное, трепетное чувство, такое которого ещё не приходилось испытывать. Оно родилось наверху, под волосами, быстро разрослось и вскоре уже владело телом целиком. И наконец, жажда, переросла в одержимость. Для Ильи прыжок стал единственной целью. Руки охватила безумная тряска, а глаза не отрывались от темного пространства, откуда доносились едва слышимые всплески. Отбросив сомнения, Илья перепрыгнул узкий борт моста. Резкий удар об асфальт оглушил парня. Не получив желаемого, Илья заскрежетал зубами. Боль стремительно растеклась по ушибленному телу. Крепкие как сталь руки некоторое время держали его, уткнув лицом в дорожную пыль. Илья рычал и плакал. Неизвестный поймал и вытащил его в последний момент. Шепот его губ, остался в голове Ильи на всю оставшуюся жизнь. Сердце бешено колотилось, а голова раскалывалась. Волосы на голове Ильи неприятно зашевелились, когда он стал видеть. Его левую руку держал юноша. У него не было никаких крыльев, или желтого нимба, какие рисуют на картинах ангелам. От макушки до подбородка с виду это был самый обыкновенный человек, разве что кожа его отдавала легким свечением. На лицо его не было даже впадин для глаз, ровная, твердая кость слева и справа от носа. Вот что предстало перед Ильей в последний момент, перед совершением непоправимого. Жалость к себе, наполнила сердце Ильи. Ему стало невыносимо больно, от мысли, что он мог так закончить. Подождав, незнакомый юноша, отпустил. Набравшись сил, Илья встал. Он кое-как стряхнул налипшую грязь и листья. До его слуха доносились едва различимые слова. Глухой, мягкий голос напевал мелодичную песню на незнакомом языке внизу, за бортом. Илья окликнул уходящего прочь юношу, но тот не остановился. Тогда Илья еще раз заглянул в темноту, и среди слабых волн разглядел силуэт, напоминающий высохшего человека. Он сидел прямо на воде, неестественно вывернув скрещенные ноги наружу. Внутри груди появилась уже знакомая сладкая пустота. Стряхнув невидимую паутину, вновь коварно окутывающую голову, Илья побежал вслед за юношей.