— Я слышал, вчера убили еще одного телека?
— Да, я там был.
— Кто этот Гескамп?
— Неплохой мужик. Где он сейчас?
— Он мертв.
— Хм-м-м… — Шорн помолчал. — Как это случилось?
— Телеки передали его федеральной полиции в Нолле. Он был застрелен при попытке к бегству.
Шорн почувствовал, как в нем нарастает ярость.
— Не принимай близко к сердцу, — мягко посоветовал Серкумбрайт.
— Я убиваю телеков из чувства долга, — сказал Шорн. — Не ради удовольствия. Но, хотя мне и стыдно, я бы очень хотел пришить начальника федеральной полиции в Нолле.
— Сам начальник полиции, возможно, и ни при чем, — возразил Серкумбрайт. — Там были два его заместителя. Кроме того, Гескамп действительно мог пытаться сбежать. Завтра мы узнаем точно.
— Как?
— Мы совершим небольшую вылазку. Обработаем тех двоих наркотиками и все узнаем. Если они работают на телеков, они умрут, и это будет уроком для остальных. Хотя, по правде говоря, мне не по душе террористические методы.
— Что еще нам остается? Если мы заставим их признаться и передадим прокурору, они получат выговор и выйдут на свободу.
— Это точно. — Серкумбрайт задумчиво выпустил дым.
Шорн беспокойно шевельнулся в кресле:
— Это меня ужасает. Угроза так реальна — и так мало людей о ней знают! Я уверен, еще никогда не существовало опасности, настолько плохо сознаваемой обществом. Если мы не устроим большой фейерверк на стадионе и не разделаемся с ними раз и навсегда, через неделю, может, через месяц или три, на Земле останется больше мертвых, чем живых.
Серкумбрайт пыхнул трубкой.
— Уилл, я иногда подумываю: а может, мы беремся за это дело не с той стороны?
— Что ты имеешь в виду?
— Может, вместо нападения на телеков нам нужно постараться побольше узнать о природе телекинеза?
Шорн откинулся на спинку кресла.
— Телеки сами ее не понимают.
— Птица не может толково рассказать об аэродинамике. У телеков есть одно слабое место, которое не столь очевидно, — чудо происходит так легко, что им нет необходимости думать. Чтобы построить дамбу, они бросают взгляд на гору и переносят ее в долину. Если дамба пропускает воду, они перемещают туда другую гору, но никогда не интересуются законами физики. Здесь телеки скорее деградируют, чем прогрессируют.
— Они захвачены потоком жизни, как и мы. Трагедия человечества в том, что не может быть компромисса: или они, или мы.
Серкумбрайт тяжело вздохнул:
— Компромисс… Я долго ломал голову… Почему бы двум видам людей не жить вместе?
— Одно время так оно и было. Первое поколение телеков состояло из обычных людей, только во всех делах им сопутствовала удача. Потом Джоффри и его телекинетический конгресс; усиление, катализ, форсирование — или как там это называется? — и они стали другими.
— Если бы не было дураков, — сказал Серкумбрайт, — и среди нас, и среди них, мы вполне могли бы мирно сосуществовать.
— К чему ты клонишь?
Серкумбрайт взмахнул трубкой.
— Всегда будут телеки-дураки, которым противостоят дураки из обычных людей. Потом обычные дураки устроят засаду на телеков, и телеки будут весьма встревожены, потому что на каждого телека приходится сорок дураков, страстно желающих его убить. Тогда они применят силу. Беспощадный террор. Это неизбежно. Но у них все же есть выбор. Они могут покинуть Землю, найти себе дом где-нибудь на других планетах, которые они будто бы посещают, или установить власть силы, или, наконец, вернуться к человечеству, отказаться от телекинеза. Таков их выбор.
— А наш?
— Мы подчиняемся либо вступаем в борьбу. В первом случае мы становимся рабами. Во втором — либо убиваем или прогоняем телеков, либо становимся мертвецами.
Шорн отхлебнул вина.
— Мы могли бы сами стать телеками.
— Или найти средство контролировать телекинез. — Серкумбрайт налил себе вина всего на один палец. — Интуиция подсказывает мне, что нужно попробовать последнюю возможность.
— Тут нам не на что опереться.
— Это не совсем так. Были эксперименты. Телекинез и телепортация известны тысячи лет. Чтобы развить эту силу, потребовались лишь объединенные усилия телекинетиков на конгрессе Джоффри. Мы знаем, что дети телеков тоже способны к телекинезу. Передается ли он при контакте, как инфекция, или генетически — точно не известно.
— Наверное, и то и другое. Врожденная предрасположенность и родительская тренировка.