Шорн с интересом наблюдал за ним.
— Кого ты ждешь?
Серкумбрайт окинул комнату быстрым взглядом:
— Надеюсь, здесь нет жуков-шпионов?
— Судя по детектору, нет.
— Я жду связного. Человека по имени Луби. С Восточного Берега.
— Что-то не припоминаю такого.
— Ты бы не забыл его, если бы хоть раз увидел.
Лори сказала:
— Кажется, я слышу шаги.
Луби вошел в комнату тихо, как кошка. Ему было около сорока, хотя выглядел он не больше чем на семнадцать. Золотистая кожа, правильные черты лица, густые вьющиеся волосы бронзового цвета вызывали в памяти образы итальянцев эпохи Возрождения — Цезаря Борджиа, Лоренцо Медичи.
Серкумбрайт представил гостя. Луби коротко кивнул, сверкнув глазами, отвел Серкумбрайта в сторону и что-то быстро зашептал ему.
Серкумбрайт поднял брови, задал вопрос — Луби мотнул головой, быстро ответил. Серкумбрайт кивнул — и Луби покинул комнату так же тихо, как вошел.
— Речь идет о встрече на высшем уровне. Нас ждут в «Портинари Гэйт». — Серкумбрайт постоял в нерешительности. — Думаю, нам лучше пойти.
Шорн подошел к двери, выглянул в коридор.
— Наверное, не часто лучшие умы собираются на общее собрание?
— Случай беспрецедентный. Похоже, что-то важное.
Шорн немного подумал.
— Может, пока не стоит говорить о моих… достижениях?
— Хорошо.
Они летели сквозь ночную тьму на север. Внизу большой темной кляксой простиралось озеро Пайен-ца, окруженное огнями Портинари.
«Портинари Гэйт», гостиница на шестьсот мест, раскинулась высоко на склоне холма, окна ее выходили на озеро и на город. Шорн и его спутники приземлились на мягкий дерн в тени высоких сосен и прошли к черному ходу.
Серкумбрайт постучал, и они почувствовали на себе холодный изучающий взгляд. Дверь отворилась. Перед ними стояла женщина с каменным лицом и нимбом стального цвета волос.
— Что вам угодно?
Серкумбрайт пробормотал пароль, женщина молча отступила, и они вошли.
Смуглолицый человек с черными глазами и золотыми серьгами в ушах поднял руку:
— Привет, Серкумбрайт.
— Привет, Тёреби. Это Уилл Шорн. Лорита Чел-мефорд.
Шорн с интересом взглянул на загорелого человека. «Великий Тёреби, прославленный координатор всемирного антителекового подполья».
В комнате были и другие люди, которые молча наблюдали за происходящим. Серкумбрайт кивнул нескольким из них, затем отвел Шорна и Лори в сторону.
— Удивительно, — сказал он, — здесь все лидеры движения. — Он покачал головой: — Довольно опасно.
Шорн ощупал детектор. Никаких передатчиков-шпионов.
Участники продолжали прибывать, пока в комнате не собралось человек пятьдесят. Одним из последних появился сорокалетний юнец Луби.
Коренастый темнокожий человек поднялся и заговорил:
— Это собрание — отход от наших традиционных методов, и, я надеюсь, в ближайшее время подобное не повторится.
Серкумбрайт шепнул Шорну:
— Это Касселбарг. Европейская почта.
Касселбарг обвел аудиторию взглядом.
— Наше движение вступает в новый этап. Первый был организационным: мы создали всемирную подпольную организацию, систему связи, иерархию управления. Теперь черед второго этапа: подготовки к решающей акции, которая составит третий этап.
Все мы знаем сложность условий, в которых приходится работать; поскольку мы не можем представить явные доказательства опасности, правительство не симпатизирует нам и во многих случаях активно противодействует, особенно в лице коррумпированных полицейских чиновников. Поэтому наша первая операция должна стать решающей. Второго шанса не будет. Телеки должны быть… — он сделал паузу, — должны быть уничтожены. Это цуть, к которому все мы чувствуем инстинктивное отвращение, но любой другой путь делает нас беззащитными перед страшной силой телеков. Итак, какие будут вопросы, дополнения?
Под влиянием внезапного, почти неосознанного импульса Шорн встал и начал говорить:
— Я не хочу превращать наше движение в дискуссионный клуб, но есть другой путь, не требующий убийств. Он устраняет необходимость решающего удара и дает нам больше шансов на успех.
— Вот как? — любезно осведомился Касселбарг. — Изложите суть вашего плана.
— Никакая операция, как бы тщательно она ни планировалась, не гарантирует смерти всех телеков, и те, кто избежит смерти, могут обезуметь от злобы и страха. Я могу себе представить сто миллионов, пятьсот миллионов, миллиард смертей в первые секунды после операции — и полный ее крах.
Касселбарг кивнул.