— С добрым утром, — отозвался Боумен. — Как дела?
— Неплохо, — буркнул Пул, потянув к себе кофейник. — Ты уже проснулся?
— Вполне. Что случилось?
Они отлично понимали друг друга, и каждый тотчас угадывал, когда что-нибудь было неладно. Малейшее нарушение повседневного распорядка одним немедленно настораживало другого.
— Так вот, — неторопливо заговорил Пул. — Пункт управления сбросил на нас маленькую бомбочку. — Он понизил голос, словно врач, обсуждающий болезнь в присутствии больного. — Кажется, у нас на борту легкий случай ипохондрии.
Боумен все же, видимо, не совсем проснулся — слова Пула дошли до него только через несколько секунд.
— Что?.. Ах, так!.. А еще что они сказали?
— Что оснований для тревоги нет. Они повторили это дважды. Лично у меня от этого уверенности не прибавилось, скорее наоборот. И еще сказали что подумывают, не перейти ли временно на управление с Земли, пока они будут проверять программу.
Оба, конечно, знали, что ЭАЛ слышит каждое их слово, и потому не могли не прибегать к деликатно-уклончивым выражениям. ЭАЛ был их коллегой, и им не хотелось его огорчать, а таиться от него казалось пока преждевременным.
Боумен молча доедал завтрак. Пул вертел в руках пустой кофейник. Оба лихорадочно размышляли, но говорить больше было не о чем.
Оставалось только ждать очередной радиограммы с Пункта управления и еще гадать, не заговорит ли об этом сам ЭАЛ. Так или иначе, атмосфера на корабле в чем-то неуловимо изменилась. Над людьми словно нависла гнетущая тяжесть, ими впервые овладело предчувствие какой-то беды.
«Дискавери» перестал быть счастливым кораблем.
Глава 24
ПРЕРВАННАЯ ЦЕПЬ
Теперь можно было легко определить, когда ЭАЛ собирается сделать какое-нибудь непредвиденное сообщение. Обычные, повседневные сведения или ответы на заданные ему вопросы выскакивали без запинки, но если он готовился выдать информацию, исходящую от него самого, ей предшествовало своего рода электронное откашливание. Эта слабость проявилась у него за последние несколько недель; люди не спешили с лечением, поскольку она пока не слишком им докучала. Пожалуй, она даже была полезна: это был сигнал, предупреждавший, что сейчас последует непредвиденное известие.
Пул отсыпался, Боумен читал, сидя в рубке, как вдруг ЭАЛ заговорил:
— Гм… Дейв, у меня есть сообщение.
— В чем дело?
— Второй блок АЕ-35 тоже неисправен. Мой прогностикатор предсказывает аварию в ближайшие двадцать четыре часа.
Боумен отложил книгу и задумчиво уставился на объектив камеры, укрепленной на консоли. Он, конечно, знал, что ЭАЛа — понимай под этим словом, что хочешь, — здесь на самом деле нет. Если и можно сказать, что «личность» ЭАЛа имеет какое-то свое место в пространстве, то оно — близ центральной оси карусели, в особой опечатанноой камере, которая битком набита хитроумно соединенными между собой блоками памяти и сетками перерабатывающих устройств. Но при разговоре с ЭАЛом в рубке у астронавтов возникала совершенно непреодолимая потребность смотреть в линзу его главной консоли, как бы ведя с ним беседу лицом к лицу. Им казалось, что поступать иначе было бы просто невежливо.
— Не понимаю, в чем дело, ЭАЛ. Не могут же за два дня отказать два блока подряд?
— Это действительно очень странно, Дейв. Но, уверяю вас, блоку грозит авария.
— Посмотрим, как с оптической наводкой.
Боумен прекрасно знал, что это ничего не докажет, но ему нужно было время подумать. Долгожданный ответ с Земли еще не пришел, и сейчас был, пожалуй, удобный случай осторожно прощупать ЭАЛа.
На экране появились знакомые контуры Земли, уже не в фазе полумесяца: она ушла за Солнце и поворачивалась к кораблю освещенной стороной. Перекрестье лежало точно на центре диска — значит, тонкий лучик по-прежнему связывал «Дискавери» с родной планетой. Боумен и не ожидал ничего иного. При самой маленькой заминке в связи немедленно раздался бы сигнал тревоги.
— У тебя есть какие-нибудь соображения? — спросил Боумен. — В чем причина неисправности?
Долгая пауза, совершенно необычная для ЭАЛа. Наконец он ответил:
— Нет, Дейв. Как я уже докладывал, я не могу установить место повреждения.
— А ты вполне уверен, что не ошибся? — сдержанно начал Боумен. — Ты ведь знаешь, мы очень тщательно испытали снятый блок и не нашли никаких неисправностей.
— Да, я знаю. Но, уверяю вас, повреждение есть. Если не в блоке, то где-нибудь во всей подсистеме.
Боумен задумчиво побарабанил пальцами по консоли. Да, это возможно, хотя докопаться сейчас вряд ли удастся; пока авария не произошла, место повреждения не обнаружить.
— Ладно, я доложу на Землю, посмотрим, что они скажут.
Он помолчал, но ЭАЛ не отозвался.
— Послушай, ЭАЛ, — снова спросил Боумен, — может, тебя что-нибудь беспокоит? Что-нибудь такое, чем можно объяснить эти наши затруднения?
Снова необычно долгое молчание. Наконец ЭАЛ заговорил с нормальной интонацией:
— Послушайте, Дейв, я понимаю, что вы хотите мне помочь. Но я утверждаю: погрешность либо в системе антенны, либо в вашей методике проверки. Я обрабатываю информацию совершенно правильно. Проверьте мой формуляр, вы увидите, что там нет ни одной ошибки.
— Я хорошо знаю твой формуляр, но он не доказывает, что ты прав и на сей раз. Ошибиться может всякий.
— Не хочу быть настойчивым, Дейв, но я не способен ошибиться.
Возражать было неблагоразумно, и Боумен решил прекратить спор.
— Ладно, ЭАЛ, — довольно торопливо сказал он, — я понял твою точку зрения. На этом и порешим.
Ему хотелось добавить: «И давай забудем весь этот разговор». Но что-что, а уж забывать ЭАЛ был совершенно неспособен.
Растрачивать энергию на передачу изображения совсем не в правилах Пункта управления. Для всех деловых целей вполне хватало голосовой передачи с подтверждающей телетайпной записью. К тому же на экране появилось лицо не дежурного контролера, а Главного программиста доктора Саймонсона. И астронавты поняли сразу, что пришла беда.
— Хелло, Икс — Дельта — Один, говорит Пункт управления. Мы закончили анализ ваших затруднений с блоком АЕ-35. Показания обеих наших машин согласуются. Доклад относительно прогноза второй аварии, переданный в вашей два — один — четыре — шесть, подтверждает диагноз.
Как мы и подозревали, блок АЕ-35 не поврежден, и заменять его не нужно. Причина неполадок — в прогностических цепях и, по нашему мнению, указывает на какие-то противоречия в программировании. Устранить их мы можем только при условии, что вы отключите ваш ЭАЛ и перейдете на управление с Земли. Поэтому, начиная с двадцати двух ноль — ноль корабельного времени, проведите следующие меры…
Голос Земли вдруг оборвался, изображение на экране исчезло. В то же мгновение раздался сигнал тревоги, а на фоне его завывания голос ЭАЛа:
— Тревога! Тревога!
— Что случилось? — крикнул Боумен, хотя уже знал, каков будет ответ.
— Авария блока АЕ-35, как я и предсказывал.
— Покажи оптическую наводку.
Впервые с начала полета картина изменилась. Земля начала уходить от перекрестья — антенна уже не была нацелена на свою мишень.
Пул двинул кулаком по выключателю сигнала тревоги, и вой смолк. Внезапная тишина гнетуще нависла над рубкой. Пул и Боумен глядели друг на друга, встревоженные и растерянные.
— Черт побери! — вырвалось у Боумена.
— Выходит, ЭАЛ был прав с самого начала.
— Да вроде так. Пожалуй, надо извиниться перед ним.
— В этом нет необходимости, — вмешался ЭАЛ. — Естественно, я огорчен, что блок АЕ-35 отказал, но, надеюсь, это восстановит ваше доверие ко моей надежности.
— Я очень сожалею об этом недоразумении, ЭАЛ, — сказал Боумен с ноткой раскаяния в голосе.
— Я могу считать, что доверие ко мне полностью восстановлено?
— Конечно, ЭАЛ.