Изъеденная оспой луна, висевшая над ним, вдруг приблизилась и оказалась лицом старого земмурского рыцаря. Осыпая Стервятника проклятиями, звучавшими как звериное рычание в звенящей тишине, рыцарь протянул руки к бездыханному телу…
Смерть по-прежнему ждала за тонкой дверью.
Но плоть еще не стала пеплом. И не было боли, которая могла бы напомнить о минувшей пытке…
Тлеющая жизнь. Пробуждение, похожее на новое рождение. Однако эти мгновения омрачены жестокой игрой неумолимой памяти…
Люгер пошевелился. Даже двигаясь, он не ощущал себя, словно был кукловодом и марионеткой одновременно. Он приподнял голову и увидел, как рыцарь медленно вытащил стилет из раны под его левым соском. Кровь на клинке сразу же почернела и осыпалась, будто пыль или зола. И вскоре стилет снова отливал опасным блеском. Стервятник слишком хорошо разбирался в оружии, чтобы поверить в свое возвращение из мертвых.
Тем не менее черный знахарь продолжал колдовать над его телом. В какой-то момент стилет превратился в обсидиановый нож, а в другой руке рыцаря появилось извивающееся серое существо со вспоротым брюхом и вскрытой грудной клеткой, внутри которой билось фиолетовое сердце.
И тут произошло нечто в высшей степени отвратительное. Соединение. Вторжение в средоточие жизни. И подмена…
Старый рыцарь положил агонизирующее существо на грудь Стервятника. Сначала тот почуял омерзительный запах, а затем, когда внезапно вернулась способность осязать, ощутил прикосновение чего-то липкого и холодного.
Старик перерезал артерии и вены, орудуя ножом с ловкостью хирурга… или мясника. Жидкий лед затопил внутренности Люгера, заодно наполнив его ужасом перед утратой человеческого естества. Стервятник нашел еще одну смерть в черных глубинах, но был возвращен и оттуда.
Так он получил новое сердце и новую кровь.
…Он испытывал ноющую боль. Что-то давило на него и мешало ему вдохнуть — до тех пор, пока рыцарь не извлек из его груди и не отбросил в сторону окровавленный предмет размером с кулак. Вой и хохот донеслись из красного тумана, словно целая свора голодных людоедов дождалась наконец обещанной награды.
— Теперь ты навеки наш, — прошептал рыцарь, наклонившись к самому уху Стервятника. Потом он сделал странную вещь — поцеловал Люгера в висок. Его губы оказались ледяными, а изо рта смердело, как и от самого существа, подарившего смертельно раненному человеку свою жизнь.
Слота передернуло от этого замогильного поцелуя, и на устах рыцаря появилась мстительная улыбка. Постепенно до Люгера дошло, что он видит перед собой бледное, преждевременно состарившееся под бременем проклятия лицо Морта — но улыбка осталась такой же, какой была в момент совершения отцеубийства…
Этого Стервятник уже не вынес. Чувствуя себя предателем всего рода человеческого, он обратился с невнятной мольбой к хозяину багровой вселенной — единственному, кто мог отсрочить расплату, — и тот отпустил своего нового раба.
Придя в себя, Стервятник понял, что лежит на кровати в темной спальне. Он ощущал спиной смятую влажную постель. Была глухая пора ночи. Луна серебрила лес за окнами. Часы пробили один раз.
Люгер в малейших подробностях вспомнил то, что вначале показалось ему очередным кошмаром. Но видения багрового ада были слишком реальными. И неоспоримо реальной была боль в груди — словно от недавно полученной раны. Охваченный тревогой, близкой к панике, он вскочил с кровати и подбежал к окну.
Здесь, стоя в лунном сиянии, он задрал белую ночную рубашку, на которой расплылось небольшое кровавое пятно. И увидел ДВА шрама: один на том самом месте, куда Морт вонзил стилет, а другой чуть ниже — длинный след, оставленный лезвием обсидианового ножа.
Вряд ли требовались еще какие-нибудь доказательства. Он действительно побывал в преисподней, и чужая магия вернула его из владений смерти. Это делало Стервятника изгоем среди живых, но зато и устраняло многие сомнения. Однажды преодолев вечность, он избавился от гнетущих оков времени. Момент окончательной гибели снова был отодвинут в будущее и сгинул в неопределенности…
Разбуженная жестокость исказила его черты. У Люгера появилась ясная и неизменная цель — найти и уничтожить гнусного щенка, посланца оборотней, осмелившегося поднять руку на отца.
Меньше двух минут ушло у него на то, чтобы одеться и вооружиться. В детской спальне, конечно, уже никого не было, однако вещи Морта остались нетронутыми. Тем не менее Люгер сомневался, что малолетний убийца прячется где-то в доме. Это было бы слишком просто. Спустившись вниз, Слот убедился, что Морт сбежал.