Коул знал, чего хотел бы от него Тайлер. Чтобы он, Коул, пожелал брату милосердной смерти. Отменил второе желание. Защитил себя. Не рисковал.
Целых шесть лет Тайлер жил ради Коула. Делал ради него все. Мечтал о том, чтобы брат добился лучшей жизни. И вот теперь эта мечта наконец может сбыться. Коулу хватит денег перебраться в Гарфилд-парк и останется еще изрядно, чтобы наладить хорошую жизнь. Безопасную жизнь, полную надежд на лучшее будущее. Будущее без Тайлера.
Но как ему быть без Тайлера? Его брат и так уже пожертвовал ради него всем, так неужели теперь он должен пожертвовать и жизнью? Тайлер этого не заслужил. Черт побери, Тайлер не заслужил этого! Если бы в мире была хоть какая-то справедливость, это он, Коул, должен был заразиться, и пусть бы Тайлер избавился от него и начал новую жизнь – такую, какой заслуживает. Но этому не бывать. Что же делать? Отменить второе желание или возложить все надежды на третье, которое тоже наверняка окажется с подвохом?
Коул свернул за очередной обломок стены и чуть не столкнулся с братом нос к носу. Тайлер взревел и бросился на него. Коул попятился, споткнулся и замахал руками, чтобы не упасть, но Тайлер уже ухватил его за рубашку.
– Отдай мне деньги, ты, неблагодарный ублюдок! Они мои! Я их зарабатывал, пока ты просиживал штаны…
Коул вырвался и пустился наутек. Тайлер продолжал кричать ему в спину. Осыпать его проклятиями и бранью. Может быть, хоть это наконец поможет принять решение? Но нет. Коул не верил, что брат просто высказывает то, что чувствовал все это время на самом деле, в глубине души. Это не сам Тайлер говорил, это в нем говорила зараза. Коул понимал, что Тайлер отдавал ему все от чистого сердца: забота о младшем брате придавала его жизни смысл, приносила ему счастье.
«И ты прекрасно знаешь, что он хотел бы дать тебе сейчас. Самый лучший из всех возможных шансов».
«Именно то, что я и сам хочу ему дать».
Итак, они снова зашли в тупик. Но на сей раз Коулу предстояло проломить стену. Он должен сделать выбор – другого выхода нет.
Впереди показалась дверь. Коул знал, что она ведет в комнату, засыпанную обломками и щебнем. Они с Тайлером пытались расчистить эту комнату четыре года назад, когда только начали обживаться в этом доме. С одной стороны, она того стоила: все четыре стены оставались целы, а дверь и вовсе была редкой роскошью. Но, с другой стороны, вмятины в потолке вызывали опасения, а обломки оказались неподъемными, и братья бросили эту затею.
Сейчас эта комната обещала спасение. Передышку. Коул вбежал, захлопнул за собой дверь, привалился к ней изнутри и изо всех сил сжал в кулаке обезьянью лапу.
Тайлер забарабанил снаружи. Дверь затряслась, но не поддалась. Тайлер молотил по ней кулаками, как будто уже окончательно рехнулся и забыл, что можно сначала попробовать повернуть ручку.
Пора сделать выбор – времени больше нет. Пожелать брату милосердной смерти? Или загадать, чтобы он снова стал прежним, здоровым и незаразным, – и молиться, чтобы на сей раз все сработало, потому что на этом запас желаний иссякнет?
Но, если честно, есть ли у него выбор? Нет, вряд ли. На самом деле – нет.
– Прости меня, – прошептал Коул. – Я знаю, чего бы ты от меня хотел. Я знаю, что я должен сделать. И прости меня, если я ошибусь.
Он крепко зажмурился и очень, очень осторожно произнес свое третье желание. Как только с его губ слетели последние слова, удары в дверь прекратились. Некоторое время Коул стоял тихо. Он прислушивался, надеялся и молился. Потом сделал глубокий вдох, потянулся к ручке… и открыл дверь.
Давным-давно, еще в детстве, я посмотрела по телевизору фильм, снятый по «Обезьяньей лапе». Я была совсем маленькой и почти не запомнила, в чем там было дело (не знаю даже, какую версию этой истории постановщики взяли за основу), но я никогда не забуду ужасных финальных кадров, в которых убитые горем родители слышат стук в дверь, открывают и видят, что их ребенок вернулся таким же, каким умер, – искалеченным и изуродованным.
Наконец много лет спустя я прочитала рассказ У.У. Джейкобса и, признаться, осталась разочарована. Такого яркого впечатления, как фильм, он не произвел. Но я возвращалась к нему снова и снова и, в конце концов, оценила, как искусно и постепенно автор нагнетает страх. В итоге этот рассказ стал для меня идеальным образцом истории в жанре ужасов. Когда меня попросили написать что-нибудь для этой антологии, я даже не задумалась о том, какой сюжет выбрать для новой интерпретации. Конечно же, «Обезьянью лапу»!