— М-м-да.
Терри почесал затылок.
— Другие полицейские над этой шуткой обычно смеются. Что будешь пить, Стив?
— Ничего. Я здесь по делу.
— Немного спиртного делу еще никогда не вредило.
— Ты Марию Эрнандес не видел сегодня?
— Слушай, Стив, — сказал Терри, — имея шотландскую красотку дома, зачем тебе…
— Работа, — пояснил Карелла.
— Ладно, — согласился Терри. — Приятно встретить честного человека в городе, где все обманывают.
— Ты ведь тоже не обманываешь.
— Мария еще не приходила, — сказал Терри. — Это из-за брата?
— Да.
— Он тоже зельем баловался?
— Да.
— Что меня печалит, — сообщил Терри, — так это наркотики. Ты когда-нибудь в моем заведении видел сбытчика? .
— Нет, — ответил Карелла. — Зато их полно у входа, на тротуаре.
— Ясное дело, ведь клиент всегда прав и должен получить то, что ему нужно. Но в моем заведении ты ни одного из этих грязных ублюдков не видел и не увидишь.
— Когда ее можно ждать?
— Раньше двух она здесь не появляется. А может и вообще не прийти. Ты же знаешь этих наркоманов, Стив. Шустрят, шустрят, все время шустрят. Богом клянусь, что президенту «Дженерал моторе» не приходится проявлять столько выдумки, сколько ее требуется обыкновенному наркоману.
Карелла взглянул на часы. Было 12.27.
— Я еще приду, — сказал он. — А пока мне надо где-то перекусить.
— Ты меня обижаешь, — огорчился Терри.
— Обижаю?
— Ты что, моей вывески не читал? «Бар и гриль». Вон там, в глубине, стол для горячих обедов. Лучшая еда в городе.
— Не шутишь?
— Сегодня у меня arroz con polio[10]. Наше фирменное блюдо. Нанял маленькую пуэрториканочку, которая его и готовит. — Терри ухмыльнулся. — Днем она готовит, а ночью любовь крутит, но arroz con polio у нее райского вкуса.
— И как девочка?
Ухмылка Терри стала еще шире.
— Не знаю, пробовал только дневные блюда.
— Ладно, — сказал Карелла, — неси. Не ты первый меня пытаешься отравить.
В тот день Мария Эрнандес пришла в «Эль Сентро» только в три часа дня. Какой-нибудь простак из приличного района, отправившийся на поиски романтических приключений, мог принять ее за невинную старшеклассницу. Хотя принято считать, что все проститутки одеваются в обтягивающие шелковые платья с разрезом до пупа, это не так. Большинство проституток, промышляющих на территории 87-го участка, одевалось лучше и моднее честных женщин. Они были хорошо вышколены, часто вежливы и обходительны, так что многие девчонки в округе принимали шлюх за сливки местного общества. Коричневая бумага почтовой бандероли скрывает от глаз ее содержимое; так было и с благопристойной личиной этих девиц: только познакомившись с ними поближе, можно узнать, что там на самом деле.
Карелла не был знаком с Марией Эрнандес. Когда она вошла, он оторвал взгляд от своего бокала и увидел хрупкую черноволосую и темноглазую девушку в зеленом плаще и скромных туфлях. Плащ был расстегнут, — под ним виднелись белый свитер и черная юбка.
— Вот она, — сказал Терри. Карелла кивнул.
Мария села на высокий табурет у дальнего конца стойки. Поздоровалась с Терри, окинула взглядом Кареллу, оценивая его как возможного клиента, и уставилась через витринное стекло на улицу. Карелла подошел к ней.
— Мисс Эрнандес? — спросил он.
Мария повернулась на табурете.
— Да, — сказала она застенчиво. — Меня зовут Мария.
.— Я из полиции, — сообщил Карелла сразу, чтобы она не тратила лишних усилий.
— Я не знаю, почему мой брат наложил на себя руки. — Откликнулась она совсем другим тоном, уже без всякой застенчивости. — Еще вопросы есть?
— Есть. Давай пойдем за тот столик.
— Мне и здесь нравится.
— А мне нет. Либо там, либо в полицейском участке. Выбирай.
— Только давай побыстрей.
— Постараюсь.
Мария слезла с табурета. Они прошли в отгороженное от зала помещение. Девушка сняла плащ и села напротив Кареллы.
— Я слушаю, — сказала она.
— Сколько времени ты уже на игле?
— Какое отношение это имеет к моему брату?
— Так сколько?
— Около трех лет.
— Зачем ты его втянула в это?
— Он сам попросил.
— Не верю. -
— К чему мне врать? Один раз он пришел в ванную, когда я занималась этим. Вдохнуть небольшую дозу — дело нехитрое, но настоящего кайфа не дает. Он хотел знать, что я делаю, и я дала ему понюхать.
— А потом?
— Ему понравилось. Он захотел еще. Дальше ты сам знаешь.
— Не знаю. Расскажи.
— Через пару недель он сел на иглу. Больше мне нечего сказать.