Он уже направился к двери, когда Бирнс заорал:
— Я возражаю! Вернись!
Ларри медленно повернулся к отцу.
— Здесь не вонючий полицейский участок, пап, — сказал он. — И не ори на меня, будто я твой лакей.
— Я здесь командую подольше, чем в своем участке, — сурово проговорил Бирнс. — Убери свою ухмылку, а то я тебе все зубы повыбью.
У Ларри отвисла челюсть. Наконец он произнес:
— Послушай, пап, я действительно…
Бирнс быстро встал со стула. Он подошел к сыну и приказал:
— Вытащи все из карманов.
— Что?
— Вытащи все… -
— Подожди минутку, — сказал Ларри взволнованно. — Давай потише. Черт возьми, у тебя что, в полиции работы мало, раз ты дома продолжаешь…
— Замолчи, Ларри. В последний раз говорю.
— Сам замолчи! Я не собираюсь терпеть такого…
Бирнс ударил его неожиданно и зло. Он ударил его мозолистой от вечной работы рукой так сильно, что Ларри упал.
— Вставай! — сказал Бирнс.
— Только попробуй еще раз ударить меня, — пробормотал Ларри.
— Вставай! — Бирнс наклонился, схватил сына за воротник, рывком поднял его на ноги и, подтащив к себе, сквозь зубы спросил — Ты колешься?
Тишина вползла в комнату, заполнив все углы.
— Ч-ч-что? — спросил Ларри.
— Ты колешься? — повторил Бирнс. Теперь он шептал, шепот его хорошо был слышен в тихой комнате, из прихожей дол£ носилось монотонное тиканье.
— Кто тебе сказал? — выдавил из себя Ларри.
— Отвечай.
— Я… я балуюсь немного.
— Садись, — устало сказал Бирнс. ,
— Пап, я…
— Садись, — повторил Бирнс. — Пожалуйста.
Ларри сел в кресло. Бирнс походил по комнате, остановился напротив сына и спросил:
— Насколько это серьезно?
— Не очень.
— Героин?
— Да.
— Давно?
— Около четырех месяцев.
— Нюхаешь?
— Нет. Нет.
— Подкожные инъекции?
— Пап, я…
— Ларри, неужели внутривенно?
— Да.
— Как это началось?
— В школе. Один парень курил травку. Марихуану. Мы называем это…
— Я знаю названия, — сказал Бирнс.
— Вот так это и началось. Однажды я перепутал. Думал, что мне дали понюхать кокаин, а это оказался героин… Потом я начал делать себе уколы под кожу.
— Как скоро ты перешел на внутривенные?
— Через две недели.
— Тогда ты прочно влип, — сказал Бирнс.
— Я могу сам бросить, когда захочу, — заявил Ларри с вызовом.
— Конечно. Где ты берешь наркотики?
— Послушай, пап…
— Я спрашиваю тебя как отец, а не как полицейский, — поспешно вставил Бирнс.
— В… в Гровер-парке.
— У кого?
— Какая разница? Послушай, пап, я брошу, хорошо? Честное слово. Но давай сейчас оставим это. Мне как-то не по себе.
— Тебе скоро будет еще больше не по себе. Ты знал парня, которого зовут Анибал Эрнандес?
Ларри молчал.
— Послушай, сын. Ты ездил через весь город в Изолу и почему-то покупал в Гровер-парке, на моем участке. Ты знал парня, по имени Анибал Эрнандес?
— Да, — признался Ларри.
— Хорошо знал?
— Я покупал у него пару раз. Он был сбытчиком. То есть продавал другим ребятам. Хотя и сам кололся. .
— Я знаю, что значит сбытчик, — сказал Бирнс терпеливо. — Сколько раз ты покупал у него?
— Пару раз, я же сказал тебе.
— Ты хочешь сказать, два раза?
— Ну, побольше.
— Три?
— Нет.
— Четыре? Ради всего святого, Ларри, ответь мне, сколько раз?
— Видишь ли… по правде говоря, я почти все время покупал у него. Ты же знаешь, если сбытчик продает хороший товар, то за него держишься. Вообще-то он был хороший парень. Несколько раз мы… мы балдели вместе. Бесплатно. В таких случаях он с меня ничего не брал за героин. Так давал. Хороший был парень.
— Ты все время говоришь «был». Значит, ты знаешь, что он умер?
— Да. Я слышал, он повесился.
— А теперь слушай меня внимательно, Ларри. На днях мне позвонили и сказали… »
— Кто звонил?
— Он не назвался. Я согласился говорить, потому что это имело отношение к делу Эрнандеса ' было еще до того, как мы получили результаты вскры
— И что же?
— Этот человек сказал мне не
— Каких? Что я наркоман?
— Не только.
— Что еще?
— Он сказал мне, где ты был и что ты делал вечером семнадцатого декабря и ночью восемнадцатого.
— Да?
— Да.
— Так где же я был?
— В подвальной комнате Анибала Эрнандеса.