— Много. Зачем ты следил за мной, гад?
— Ты мне не поверишь…
— Тогда не трать время. Расскажи лучше всю правду сразу?
— Мне нужен твой приятель.
— Какой приятель? У меня их много.
— Тот, е которым ты встречался у кобры.
— А почему именно он?
— У меня есть к нему несколько вопросов.
— Каких? -
— Это мое дело.
— Где твоя пушка, гад? Сначала займемся этим. ‘
Карелла колебался. Он заметил, как еле заметно сузились зрачки парня.
— В правом кармане, — сказал он быстро.
— Повернись, — велел парень.
Карелла повернулся.
— Подними руки. Не вздумай дурить, гад. Ты чувствуешь? Это дуло моей пушки. Только дернешься или еще что замечу, 1 тебе тут же позвоночник прострелю. Я не побоюсь i — ж’П на курок, лучше не проверяй. Дошло?
— Дошло, — сказал Карелла.
Он чувствовал, как рука парня скользнула ему в карман, И тут же приятная тяжесть револьвера исчезла.
— Хорошо, — сказал парень, — теперь снова повернись.
Карелла повернулся лицом к нему. Он до последнего моменп не верил, что положение его серьезное. Ему уже приходилось выпутываться из таких ситуаций, и он был уверен, что либо договорится с парнем, либо как-то сумеет выхватить револьвер из кармана. Но револьвера в кармане больше не было, взгляд парня оставался ясным и решительным, и у Кареллы возникло чувство, что он смотрит в глаза своей смерти.
— Это же глупо, — услышал он собственный голос, "учаяшиб пусто и неискренне. — Ты меня застрелишь ни за что. Я же сказал, что не ты мне нужен.
— Тогда зачем ты мне вчера задавал все эти вопросы? Тм думал, что очень хитрый, да? Что все выведал у меня о встреча? А я сам у тебя все выведал. Это не так-то просто, когда не знаешь, кто должен прийти на встречу. Совсем непрост» Я сделал вид, что попался на крючок, но сам-то я сразу тебя раскусил. А тот полицейский только подтвердил мои подозрения Когда он выудил у тебя пушку, я сразу понял, откуда ти До тех пор я только нюхом чуял.
— И все равно мне нужен не ты, — сказал Карелла.
Они стояли на камне в тени громадного валуна. Карела прикинул, сумеет ли он неожиданно броситься на парня, сбить его с ног и отнять оружие. Шансы казались ничтожными.
— Не за мной? Не пудри мне мозги, гад. Я и почище тебя встречал. Думаешь обвести меня вокруг пальца? Думаешь >аманить меня в свой маленький уютный участок и бить до тех пор, пока я не признаюсь, что изнасиловал собственную мать? Ошибаешься, гад.
— На кой черт мне нужен дешевый наркоман?
— Я? Наркоман? Перестань. Я больше в твои игры не играю.
— Что это с тобой? — спросил Карелла. — Я и раньше видел, сак паникуют' наркоманы, но ты хлеще всех. Почему ты так боишься полицейского участка? Черт бы тебя побрал, я только «бирался задать тебе несколько вопросов о парне, с которым ы встречался. Можешь ты это понять? Ты мне не нужен. Мне нужен он.
— А мне показалось, что дешевые наркоманы тебя не интересуют, — сказал парень.
— Не интересуют.
— Тогда зачем тебе он? Ему восемнадцать, на игле сидит С четырнадцати. Без героина спать не ложится. Ты сам себе противоречишь.
— Он ведь сбытчик, верно? — спросил озадаченный Карелла.
— Он? — парень рассмеялся. — Ну, ты даешь!
— Что же…
— Ладно, слушай меня, — сказал парень. — Ты пас меня вчера, пас меня и сегодня. У меня при себе столько товара, что «ватит на приличный срок. И к тому же у меня нет разрешения ив ношение оружия. Прибавь к этому сопротивление представителю власти, а возможно, что-то еще, что полагается за нападение на полицейского. Вот сколько у тебя против меня. И если я смоюсь сейчас, то ты меня сцапаешь завтра, и тогда ине несдобровать.
— Слушай, чеши отсюда. Убери пистолет и чеши отсюда, — посоветовал Карелла. — Пули я не ищу и неприятностей на вою голову тоже. Я уже говорил тебе, что мне нужен твой приятель. — Карелла помолчал. — Мне нужен Болто.
— Знаю, — сказал парень, и зрачки его сузились. — Я и есть болто.
Единственным предупреждением были сузившиеся зрачки. Карелла заметил это и попытался отклониться в сторону, но пистолет уже заговорил. Карелла не видел, как пистолет дернулся в руке парня. Он почувствовал обжигающую боль в груди ii услышал три страшных хлопка, а затем начал падать, и ю тепло и как-то странно, потому что ноги совсем не слушались его, и грудь его горела, и небо вращалось, а потом он уткнулся лицом в землю. Он даже не вытянул обессилевших рук вперед. Тело его обмякло, он дернулся, ощутил под собой теплую вязкую жидкость и понял, что лежит в луже собственной крови. Ему хотелось смеяться и плакать одновременно. Он открыл рот, но не смог издать ни звука. На него стали накатывать волны мрака, с которыми он боролся, не зная, что Болто бежит через лес, и ощущая только надвигающуюся темень; неожиданно он понял, что умирает.