— Что ты делал вечером семнадцатого декабря?
— Откуда я знаю? Когда, вы сказали?
— Ровно неделю назад.
— Не помню.
— Может, был у Эрнандеса?
— Не помню.
— Начинай вспоминать.
. — Нет, у Эрнандеса я не был. А что такого особенного случилось в субботу вечером?
— Это было в воскресенье вечером.
— Нет, я не был у него.
— А где ты был?
— В церкви.
— Где?
— По воскресеньям вечером я хожу в церковь. Ставлю свечки за упокой души бабушки.
— Сколько времени ты пробыл в церкви?
— Около часа. Я еще помолился там.
— В какое время? '
— С… десяти до одиннадцати.
— А что потом?
— Гулял.
— Кто видел, как ты гулял?
— Никто. Зачем мне свидетели? Вы что, пытаетесь повесить на меня убийство Эрнандеса? *
— А откуда ты знаешь, что его убили?
— Он повесился, — сказал Коллинз.
— Хорошо, но почему ты назвал это убийством?
— Самоубийство — это ведь тоже убийство, разве не так?
— А зачем нам вешать на тебя самоубийство?
— Кто вас знает! С какой стати вы тогда притащили меня сюда? Зачем спрашиваете, знал ли я Аннабелля?
— Значит, ты знал его?
— Конечно, знал.
— Здесь познакомились или в морском клубе?
— Каком клубе?
— В Риверхеде.
— A-а, вы имеете в виду «Молодых моряков». Только это не морской клуб.
— Так где ты с ним познакомился?
— Мы здоровались, когда я жил в этом районе. А потом, когда я встретил его у «Молодых моряков», мы подружились.
— Почему ты сказал, что, кажется, знал его? Если вы дружили, то ты наверняка его знал.
— Ладно, я его знал. Это что, преступление?
— Зачем ты ходил к «Молодым морякам»?
— Просто так. Чтобы посмотреть, как они маршируют. Люблю смотреть, как маршируют.
— Там, куда тебя отправят, все время маршируют, — сказал Хэвиленд.
— Ты сначала отправь меня туда, гад. Я еще не слышал ни одного обвинения. На пушку берете?
— Ты сбытчик, Коллинз?
— Это вам приснилось.
— Мы взяли троих ребят, которые покупали у тебя. Один из них готов тебя опознать.
— Да? Как его зовут?
— Хемингуэй.
— А двух других? Синклер Льюис и Уильям Фолкнер?
— Ты много читаешь, Коллинз.
— Достаточно.
— А этот парень Хемингуэй не читает. Он наркоман. Он купил у тебя одну шестнадцатую унции героина днем двадцатого декабря. Один из наших детективов арестовал его сразу после этой покупки.
— Так вот почему за мной еле… — Коллинз осекся.
— Что?
— Ничего. Если ваш Хемингуэй и купил героин, то не у меня.
— А он говорит, что у тебя.
— Я даже не знаю, как выглядит одна шестнадцатая унции героина.
— Ты знал, что Эрнандес — наркоман?
— Да.
— Ты когда-нибудь с ним кололся?
— Нет.
— А видел, как он колется?
— Нет.
— Тогда откуда ты знаешь, что он наркоман?
— Говорят.
— Видел его с другими наркоманами?
— Конечно.
— С кем?
— Их имен я не знаю.
— Ты видел его когда-нибудь с наркоманом, которого зовут Ларри Бирнс? — спросил Бирнс.
Коллинз заморгал.
— Я сказал — Ларри Бирнс, — повторил Бирнс.
— Никогда не слышал о таком, — сказал Коллинз.
— Подумай хорошенько. Это мой сын.
— Не шутите? Я и не знал, что сыновья полицейских балуются наркотиками.
— Ты видел моего сына вечером семнадцатого декабря?
— Я вашего сына в глаза не видел.
— А утром восемнадцатого?
— Сказал, что не видел. Ни утром, ни вечером.
— Они были знакомы с Эрнандесом.
— Многие были с ним знакомы. Эрнандес был сбытчиком, вы что, не знаете? — Коллинз помолчал. — Он сбывал наркотики даже на занятиях «Молодых моряков».
— Мы знаем. А ты откуда знаешь?
— Видел пару раз, как он продавал.
— Кому?
— Не помню. Послушайте, может, вы думаете, что я вожу знакомство со всеми наркоманами в округе? Сам я никогда этим зельем не увлекался.
— Ты увлекался им, Коллинз, двадцатого декабря. Два дня спустя после того, как мы нашли Эрнандеса мертвым. Этот Хемингуэй был одним из клиентов Эрнандеса.
— Да? А может, он купил себе дозу у призрака Эрнандеса?
— Он купил ее у тебя.
— Пупок у вас развяжется, прежде чем докажете.
— Может, и не развяжется. Один из наших людей ходил >а тобой несколько дней.
— Так и ходил?
— Да.
— Тогда почему он не сцапал меня? Послушайте, разве у меня были наркотики, когда вы меня взяли? За что меня рестовали? Я требую адвоката.