— Миссис Эрнандес, — сказал Карелла, пытаясь дотянуться до ее руки, — мы…
— А то, что мы пуэрториканцы, вам не помешает? — неожиданно спросила она. — Не помешает найти убийцу?
— Если его убили, мы найдем убийцу, — пообещал Карелла.
— Muchas gracias[5], — сказала миссис Эрнандес. — Я… я знаю, что вы думаете. Дети ее наркоманы, дочь — проститутка. Но поверьте мне, мы…
— Вы сказали, ваша дочь…
— Si, si, чтобы наркотики покупать.
Ее лицо неожиданно сморщилось. Только что оно было спокойным, а тут женщина глубоко вздохнула, из груди вырвался всхлип, казалось, она вот-вот разрыдается. У Ка-реллы сжалось сердце. Миссис Эрнандес взяла себя в руки и снова посмотрела на сыщиков.
— Perdoneme, — прошептала она. — Простите меня.
— Можно нам поговорить с вашей дочерью? — спросил Карелла.
— Por favor. Пожалуйста. Вдруг она поможет. Вы найдете ее в «Эль Сентро». Знаете, где это?
— Да.
— Она там. Она… может помочь. Если захочет говорить с вами.
— Мы постараемся, — сказал Карелла и встал. Клинг тоже поднялся со стула.
— Большое спасибо, миссис Эрнандес, — сказал Клинг.
— De nada[6], — ответила она и повернулась к окну. — Смотрите. Уже утро. Солнце всходит.
Детективы ушли. Пока спускались по лестнице, ни один не проронил ни слова.
У Кареллы было такое чувство, будто солнце уже никогда не станет сиять для матери Анибала Эрнандеса.
Глава 4
Границей 87-го участка на севере были река Гарб и шоссе, повторявшее ее извилистый путь. Идя на юг, проходя Айсолу квартал за кварталом, вы сначала попадаете на Силвермайн-роуд с ее красивыми жилыми домами, выходящими на реку, а потом в Силвермайн-парк. Продолжая двигаться к югу, вы пересечете Стем, Эйнсли-авеню, Калвер-авеню и короткий Мейсон, который пуэрториканцы назвали La Via de Putas[7].
Зная профессию Марии Эрнандес, можно было предположить, что «Эль Сентро» находится именно на этой Улице шлюх. Он, однако, притулился в боковой улочке, в одном из тридцати пяти кварталов 87-го участка, раскинувшихся с востока на запад. И хотя на территории участка жили итальянцы, евреи и много ирландцев, «Эль Сентро» находился на улице пуэрториканцев.
В городе были заведения, где можно получить все — от порции кокаина до гулящей девки, — и «Эль Сентро» был одним из них.
Владелец «Эль Сентро» жил за рекой, в другом штате. Он редко заходил в свое заведение, препоручив его заботам Терри Донахью, громадного ирландца с массивными кулаками. В характере Донахью было кое-что необычное для местного ирландца: он любил пуэрториканцев. Нет, не только пуэрториканок — их он, конечно, тоже любил, и не он один: многие здешние «американцы», возмущаясь нашествием «иностранцев», втайне восхищались плотными ягодицами «их» женщин. Терри любил и пуэрториканцев и пуэрториканок. А еще он любил работать в «Эль Сентро». За свою жизнь в каких только забегаловках он не работал, и хуже «Эль Сентро», по его собственным словам, не встречал, но все равно любил его.
На самом деле, Терри Донахью любил все на свете. Принимая во внимание характер его заведения, было бы удивительно, если бы он любил и полицейских, — но он любил Стива Кареллу и, когда Стив в тот же день появился у него, тепло поздоровался с ним.
— Эй, вислоухий черт! — заорал он. — Ты, я слышал, женился?
— Это точно, — ответил Карелла, глупо ухмыляясь.
— Девчонка, должно быть, чокнутая, — сказал Терри, качая большой головой. — Надо будет выразить ей соболезнование.
— С мозгами у девчонки все в порядке, — возразил Карелла. — Она получила лучшего мужика во всем городе.
— Заливай! — продолжал орать Терри. — Как ее зовут, парень?
— Тедди.
— Терри? — недоверчиво переспросил Терри. — Неужели Терри?
— Тедди. Уменьшительное от Теодоры.
— А Теодора, это от чего?
— Думаю, что от Франклина.
Терри склонил голову набок.
— Может, красотка ирландских кровей?
— Ну уж дудки! — сказал Карелла.
— Куда тебе, такому увальню, жениться на ирландской милашке, — усомнился Терри.
— Она шотландка, — признался Карелла.
— Вот это здорово! — заревел Терри. — Я ведь ирландец всего на четыре пятых, а одна пятая часть во мне шотландская, за счет виски.