Он махнул рукой ребятам, и они стали уходить. Я растерялась. Нет, моё намерение остаться в Зоне не изменилось, но я надеялась, что Ревун хотя бы спросит, что я собираюсь делать дальше, может, даст какой-нибудь полезный совет. Но он уходил прочь быстро и уверенно, а вот Щелбан и Пендель оглядывались на меня до тех пор, пока их не скрыл густой кустарник. Мы не стали с ними друзьями за это время, хоть и ходили вместе. Они в основном между собой общались, а меня… не то чтобы сторонились, но держали дистанцию. Тем не менее, сейчас, глядя, как они уходят, я почувствовала такое одиночество, что чуть не заплакала. Вот среди кустов мелькнула куртка Щелбана, идущего последним, и я осталась одна.
Наступил момент, которого я ждала, с первого часа пребывания в Зоне. Я выплатила долги Ревуну, я свободна, я больше не отмычка и вольна идти на все четыре стороны! Я могу искать Юрку!
Вот только где? Раньше мне казалось, что как только у меня появится такая возможность, я уже буду знать, что делать… А теперь только и могу, что стоять, оглядываясь по сторонам и чувствуя себя так, словно знаю о Зоне ещё меньше, чем в день моего появления здесь.
Да что же это такое?!
В конце концов, вдоволь поторчав на одном месте, я надумала вернуться на «Росток». Там много сталкеров, там «Долг», там безопасно. Может, я даже сумею найти себе новых попутчиков? Ревун прав, я ещё не готова одна ходить по Зоне - это верная смерть. Другой вопрос, кто захочет брать меня с собой? Кто я такая? Внутри Периметра всего три недели - это же смех! Взять меня в команду на равных никто не согласится, а опять завербоваться к кому-нибудь в отмычки - означает ни на шаг не сдвинуться с прежней точки.
Ладно, проблемы нужно решать по мере их поступления, сначала я доберусь до Бара, а там подумаю, как быть дальше. В Зоне нельзя долго оставаться на одном месте, этот урок я уже усвоила.
Вдали прогрохотал гром. Сдёрнув автомат с плеча, я взяла его наизготовку и чуть пригнувшись, двинулась вперёд, чувствуя себя донельзя крутым героем какого-нибудь голливудского «кина». Трава шелестела, кусты покачивались, и было непонятно, то ли это ветер приближающейся грозы, то ли кто-то подкрадывается ко мне сразу с нескольких сторон. Совсем рядом хрустнула ветка, и я закрутилась на месте, тыча автоматом в разные стороны в попытке засечь неизвестного противника. И только потом поняла, что на ветку наступила я сама.
Чертыхнувшись, опустила автомат. Вот ведь, каково это - остаться в Зоне в одиночестве! Кругом всё спокойно, тихо и светло, даже солнце просвечивает сквозь тучи, а по телу бегут мурашки, хочется постоянно оглядываться, и не покидает ощущение недоброго взгляда в спину.
Что-то похожее я испытывала в детстве, когда мы по очереди на спор ходили через старое заросшее кладбище за городской чертой, про которое рассказывали всякую чертовщину. Тоже был солнечный день, пустота, тишина и никакой видимой опасности вокруг. И так же холодели щёки, движения давались с трудом и душа замирала от страха перед неведомым. Что ж - история повторяется, ведь и вся Зона по сути одно большое кладбище. И вполне может быть, что я сейчас иду по чьим-нибудь костям. Но по костям или нет, а идти надо, тут никуда не денешься. И я пошла.
Примерно на половине пути к «Ростку» меня настиг мой первый выброс.
Когда впереди, на невидимой ещё базе «Долга» завыла сирена, я сразу поняла, что это значит. Ревун рассказывал, что на крупных обитаемых объектах Зоны есть приборы, способные прогнозировать спонтанные выбросы аномальной энергии за час, а то и за два. И те, кто обладает этими приборами, таким вот образом предупреждают остальных о грядущем катаклизме. Сейчас сирены ревут по всей Зоне - группировки созывают своих, тех, кто по той или иной причине находится далеко от возможного укрытия.
Я заметалась, потому что тоже находилась вдали от возможного укрытия и не знала, когда именно после звука сирен должен произойти выброс. Через час? Через полчаса? Или через пять минут? Ревун говорил, что спрятаться можно в любом подземелье, или, на худой конец, в помещении без окон, но ничего подобного поблизости не наблюдалось. Только кусты и низкорослые деревья.
Подумав, что у меня остаётся один выход - попытаться как можно быстрее добраться до Бара, я слепо ломанулась на звук сирены, но уже через несколько метров растянулась на траве, споткнувшись о ветку поваленного дерева. Это меня и спасло, потому что, поднявшись, я обнаружила прямо у себя по курсу медленно кружащуюся в воздухе «карусель». Её вид отрезвил меня получше ведра холодной воды вылитого за шиворот. Нельзя терять самообладания в Зоне!
С трудом собрав в кучу разбежавшиеся от страха мысли, я вспомнила, что шли мы сюда около часа и это при том, что вёл нас Ревун, один из самых опытных ходоков Зоны. А одна я доберусь не раньше, чем часа через три, если вообще доберусь. Так что придётся искать другое укрытие. Я невольно посмотрела в ту сторону, куда ушёл Ревун с ребятами. Может, стоит плюнуть на гордость и догнать их? Уж кто-кто, а Ревун, который знает Зону, как свои пять пальцев, без убежища точно не останется. Искушение было велико, но разум преобладал. Мне уже не догнать бывших спутников - я же буду по полчаса обходить каждый подозрительный участок! Тем более, что вняв предостерегающему сигналу с базы «Долга», Ревун, скорее всего, изменил маршрут. Так что волей не волей, а придётся рассчитывать только на себя.
Сирена замолчала. После неё тишина стала ещё более тяжёлой и угрожающей, даже показалось, что слышно, как в этой тишине щёлкают уходящие секунды. Приказав себе не паниковать, я медленно двинулась в обход «карусели», по направлению к «Ростку». В памяти всплыли какие-то деревянные не то сараи, не то бараки, которые мы проходили по пути сюда. Если мне повезёт, там могут найтись погреба.
Мне повезло. Где-то через полчаса, я добралась до чёрных от старости, наполовину поваленных остатков непонятных деревянных строений, назначение которых в лучшие времена так и не смогла определить. Да и не стремилась, не до того было, потому что небо над головой медленно, но верно наливалось багровыми тонами. Тогда мне ещё не было известно, что это и есть первый визуальный признак надвигающегося выброса. Но краснеющие небеса сами по себе выглядели так зловеще, что инстинкт самосохранения истерично вопил, призывая поторопиться. К счастью, погреб обнаружился быстро, в глубине длинного узкого помещения с частично провалившимся потолком.
Кто-то когда-то уже воспользовался этим убежищем, крышка подпола оказалась отрыта, что немного сэкономило мне время. Вниз вела деревянная лестница, такая ветхая на вид, что, глядя на нее, я призадумалась о том, как буду выбираться из погреба, если она сейчас сломается подо мной. А она скорее всего сломается… Но тут снаружи донёсся неясный гул, негромкий, но такой густой, что от него казалось, завибрировало пространство. Это решило дело. Я начала спускаться в погреб, балансируя на ходящей ходуном лестнице и светя себе под ноги фонарём. С трудом захлопнула над собой тяжёлую крышку, от чего лестница зашаталась ещё больше, но как ни странно, испытание выдержала, хоть и скрипела при каждом моём шаге так пронзительно, что я, ступив, наконец, с последней ступеньки на земляной пол, испытала немалое облегчение.
Погреб оказался даже не погребом, а скорее небольшим подвальчиком, довольно просторным и достаточно глубоким для того, чтобы надёжно защитить меня от бушующего наверху выброса. И всё бы ничего, но здесь стоял тошнотворный запах гниющей плоти. Стараясь дышать ртом, я принялась опасливо шарить лучом фонаря по наваленному вдоль стен хламу, и почти сразу обнаружила источник зловония – лежащий ничком труп под лестницей, по которой я только что спустилась. Труп был довольно свежий, одетый в заляпанный кровью камуфляжный костюм. Думаю, при более близком осмотре не составило бы труда определить его принадлежность к той или иной группировке. А может, и найти что стоящее из снаряги. Но увольте! Пусть этим займутся следующие посетители гостеприимного погреба, мне к мертвецу приближаться совсем не хочется. Пусть себе лежит. Я уже видела в Зоне мёртвых людей, но происходило это в присутствии Ревуна и ребят, под открытым небом, и тогда трупы не производили на меня столь гнетущего впечатления. А сейчас, в одиночестве и в темноте, из которой нет возможности выйти до того, как прекратится вакханалия наверху, мне стало очень неуютно наедине с мертвецом.