Шухлый слушал меня молча и серьёзно, потом спросил:
- Всё-таки объясни мне, зачем нужно обязательно переть в это гнилое место? Давай перестреляем собак и пойдём нормальной дорогой!
- Во-первых, нормальных дорог в Зоне не существует вообще. Во-вторых, не нужно привлекать к себе внимание лишней стрельбой, неизвестно кто может нас услышать. А в третьих…
Что у меня числилось третьим пунктом, Шухлый так и не узнал. За то время, что мы потратили на разговоры и споры, собачья стая приблизилась и, почуяв добычу, разразилась многоголосым лаем и воем. Мы непроизвольно вздрогнули.
Слепые собаки потому и называются слепыми, что ничегошеньки не видят. Над тем, как им при таком раскладе удаётся жить и размножаться, учёные до сих пор ломают головы. Я не хочу показаться умнее их, но точно знаю, что передвижение одушевлённых предметов они отслеживают куда лучше, чем местонахождение неодушевлённых. А значит, хилый забор из рваной колючей проволоки мог сейчас сослужить мне и Шухлому хорошую службу. Так и получилось.
Крупный бурый пес, бегущий впереди с большим отрывом от остальных, надумал резко затормозить, взрыхлив когтями землю, только метрах в трёх от забора. В тот же миг остановилась и вся стая, при этом почти скопировав движения вожака. Такое я наблюдала уже не первый раз и всё больше склонялась к мысли, что слепые собаки обладают чем-то вроде коллективного разума.
К сожалению, растерянность стаи длилась недолго. Словно подчиняясь чьей-то неслышной команде, они одновременно потрусили к забору, расходясь широким веером. Таким образом, каждая собака взяла на себя небольшой отрезок забора, надо думать - с целью проверить его на предмет лазейки. И не приходилось сомневаться в том, что как только она будет обнаружена, вся стая последует за нами на Холмы. А лазейка имелась, как раз та, через которую мы с напарником преодолели Ограждение. К ней как раз направлялся тощий рыжий пёс.
- Убей этого! – Велела я, указав пальцем на пса, но Шухлый и сам уже разобрался в ситуации. «Недоавтомат» рявкнул в его руках, и пёс без звука ткнулся в землю мордой, мгновенно развороченной пулями. Шухлый хищно повёл стволом туда-сюда, выбирая следующую цель, но я потянула его за рукав:
- Уходим!
В первый момент бандит не поддался, и я уже подумала, что он всё-таки решил осуществить свои кровожадные планы относительно собачьей стаи.
- Шухлый, уходим!
Он быстро оглянулся на меня, ещё мгновение помедлил и, опустив ствол, повернулся спиной к собакам, которые «увидев» смерть собрата, с рычанием пятились от забора. Впрочем, я не торопилась радоваться по этому поводу, на моей памяти не было такого, чтобы слепыши прекратили преследование добычи, потеряв всего одного члена стаи. Но пока они в замешательстве этим нужно воспользоваться. И больше не оглядываясь на Шухлого, я направилась в проход между «плешью» и «каруселью». Шухлый следовал за мной, но ровно до того момента, как почувствовал на своей шкуре близость обеих ловушек.
Ощущать действие аномалий такого размера под силу и обычным людям. Обернувшись, я увидела, что он замер в неудобной позе с застывшим лицом, и поняла, что сам он дальше не сделает и шага. А собаки уже обнаружили лазейку и теперь друг за другом преодолевали Ограждение. Тогда я, не поворачиваясь, повесила на шею «калаш» и вытянула назад обе руки.
- Держись!
Сказано это было тоном приказа, но всё равно утекло не меньше пяти драгоценных секунд, прежде чем я почувствовала прикосновение холодных рук Шухлого. Он не стал деликатничать, и вместо того, чтобы вложить свои ладони в мои, просто ухватил меня за запястья. Как наручники надел. Это мне абсолютно не понравилось, но не было времени обращать внимание на мелочи. И я медленно двинулась вперёд увлекая за собой напарника.
«Карусель» как и «плешь» имела круглую форму, и размера была примерно такого же, поэтому мы с Шухлым вошли, словно в вогнутый конусообразный коридор, который сужался по мере того, как мы продвигались вперёд, туда, где расстояние между аномалиями становилось минимальным. Как стало ясно чуть позже – не шире метра.
Я притормозила и сказала Шухлому, стараясь голосом не выдать волнения:
- Возможно, сейчас ты почувствуешь, как тебя потянет влево. Это «карусель». Сопротивляйся, но не вздумай отступать вправо. Попадёшь одной ногой в «плешь» и – конец, припечатает. Я не сумею тебя вытащить, даже если жив останешься.
Шухлый пробормотал в ответ нехорошее слово, из чего я сделала вывод, что он по достоинству оценил степень угрозы. Медленно и предельно осторожно мы двинулись через узкий проход. Я сразу ощутила, как «карусель» пытается подтащить меня к себе, но совсем слабо и не опасно. Но Шухлый этого не знал, его руки с судорожной силой сжались на моих запястьях. Я с шипеньем втянула воздух сквозь сжатые зубы:
- Шухлый, всё нормально! Так и должно быть, ты только не дёргайся!
Напарник за моей спиной прерывисто вздохнул, но хватку ослабил. Молодец, соображает всё-таки, несмотря на то, что тяжелейшая психологическая атмосфера Холмов сейчас вовсю полощет ему мозги. Тем не менее, никакой уверенности в напарнике у меня не было и я неосознанно ускоряла шаги, волоча его на буксире, пока мы не миновали опасное место. «Коридор» снова начал расширяться, но это не очень меня обрадовало, учитывая то, что я увидела впереди. Впрочем, то же, что обычно, другого я увидеть и не могла – лабиринт из самых разных ловушек. В обычной ситуации это бы меня не напугало, но теперь на шее якорем болтался злополучный бандит, который в любой момент мог не справиться со страхом и спровоцировать цепную реакцию аномалий. И я невольно остановилась, глядя на искажение пространства и зловещие завихрения воздуха впереди.
Сзади раздался неприятный звук, что-то среднее между чавканьем и хрустом, словно кто-то раскусил сосательную конфету с жидкой начинкой. Я оглянулась.
Всё-таки одна из собак оказалась настолько глупой или голодной, что попыталась продолжить преследовать нас на Холмах. Теперь её голова, шея и передние лапы превратились в плоский кроваво-шерстяной блин. Остальное, то, что не попало в «плешь» ещё жило своей противоестественной жизнью, мышцы спины сокращались, задние лапы скребли землю, словно собака ещё надеялась вырваться из смертельной ловушки и убежать.
Шухлый рядом что-то брезгливо пробормотал, он по-прежнему крепко сжимал руками мои запястья.
- Отпусти, - потребовала я, и когда он послушался, принялась сердито их растирать, - Держи лучше руки на моих плечах. И возьми хоть один ствол, я устала.
Я не обманывала – действительно устала, учитывая, что на каждом плече у меня висело по автоматно-гранотомётному комплексу, на спину давил рюкзак, а на шее болтался «калаш».
Шухлый и на этот раз не стал спорить или медлить, молча забрал у меня оба комплекса. Холмы сбили с него спесь, как я и рассчитывала. Вот только стоило ли оно того? Ведь если как на духу – лучше было попробовать в два ствола перестрелять собачью стаю и двигать в сторону Свалки вдоль Ограждения, чтобы была возможность уйти на Холмы, но только в случае действительно серьёзной опасности. Военного рейда, например. Но нет. Я, видите ли, обиделась за унижение и разбитый нос, решила проучить обидчика. Проучила.
Была ещё одна причина моему поступку, но в ней я стыдилась признаться сама себе. Я жалела слепых собак. И сейчас, и всегда. Слишком они напоминали бездомных дворняг с равнодушных городских улиц. Тощих, вечно голодных, озлобленных на весь мир, вынужденных сбиваться в стаи, чтобы выжить. Не виноватых в том, что стали такими. Как и эти несчастные мутанты не виноваты, что люди допустили взрыв реактора, а потом сбежали, бросив меньших братьев на произвол судьбы.
Я снова оглянулась на собак, которые уже поняли, что добыча вне досягаемости и теперь, огрызаясь друг на друга, осторожно подбирались к телу убитого «плешью» собрата. Может, дождаться пока они доедят его и уйдут? Но, не смотря на то, что правильность такого решения была очевидна, я чуть не взвыла от мысли, что придётся признавать свою ошибку перед Шухлым. Он опять начнёт надо мной издеваться!
Бурый вожак подобрался к трупу неосторожного пса и, почти распластавшись по земле, поскуливая от страха перед тем, что его убило, вонзил зубы в мёртвую лапу. Остальные собаки, глухо рыча, подходили ближе. Но тянули слепые морды не к вожаку, который уже начал каннибальскую трапезу, а в нашу сторону. И одновременно с досадой и облегчением я поняла – они не уйдут пока чувствуют нас неподалёку. А значит – уйти придётся нам.