- Подождите! - Бросила я друзьям, которые уже стояли в дверях, и снова схватилась за снайперку. В окуляре заплясала трава. Колотун с биноклем уже стоял рядом и мы с ним увидели того, кто крался за Дымком одновременно. Только я за какую-то долю секунды до этого, уже знала кто это. Потому что успела почувствовать в голове знакомое и давно привычное присутствие чужеродного человеку, но близкого и дорогого мне сознания.
Джуль.
Мой четвероногий напарник, мой преданный бессловесный друг подбирался к молодому сталкеру, вытянув шею параллельно земле, плотно прижав к голове треугольные уши и глядя ему в затылок немигающим взглядом серебристых глаз.
Я видела эту картину не раз, и знала, что сейчас должно произойти.
У охотников есть выражение - спурт. Обычно его употребляют, когда говорят о борзых собаках. Это означает максимальное напряжение сил, рывок, последний смертоносный бросок, которым борзая обычно и заканчивает охоту. Сначала долгая изнуряющая погоня, постепенное сокращение расстояния между охотником и добычей. И когда оно становится минимальным - резкое ускорение и стремительный длинный прыжок, после которого оба кубарем катятся по земле. Это - спурт.
Джуль тоже пользовался им. Только обходился без долгой погони, предпочитая подкрадываться к жертве. И это, экономя его силы, делало спурт ещё более стремительным. Неотразимым.
У Дымка не было шансов. Не было бы, не окажись нас рядом. Я и Колотун закричали одновременно. Я:
- Джуль, нет!
Он:
- Дым, сзади!
А потом события рванулись, как снежная лавина, попутно сметя на своём пути всё, во что я верила раньше, на что надеялась, и за что держалась в своей недолгой сталкерской жизни.
Реакция у Дымка оказалась хорошая, он развернулся мгновенно, одновременно сорвав с плеча и подняв на уровень груди автомат. В тот же миг Джуль ринулся на него. Спурт… Но их разделяло метров пятнадцать и в исходе схватки сомневаться не приходилось. Как бы быстро не бегал мой пёс, пули полетят быстрее - от Дымка требуется всего лишь нажать на спусковой крючок. Очередь встретит Джуля в прыжке и прошьёт насквозь, вырывая клочья шерсти и разбрызгивая тёмную кровь. Мой славный пёс упадёт на потрескавшийся асфальт мёртвой Припяти, с которого ему не суждено будет подняться, и ощущение присутствия дорогого мне существа в сознании, навсегда сменится пустотой. Пустотой, которую уже ничто никогда не заполнит.
...Огонь, вырывающийся из дула автомата, дёргающееся под ударами пуль тело Джуля, его остановившиеся серебристые глаза, струйка крови текущая из приоткрытой пасти... всё это я увидела, как наяву, как в немом чёрно-белом кино, за ту секунду, пока поднимала винтовку... пока глаз приникал к окуляру прицела... пока палец нажимал на спуск.
А потом мой выстрел, громкий и хлёсткий, как удар кнута, подстегнул остановившееся время, и оно понеслось вперёд. С глаз спала пелена, всё снова расцвело красками и пришло в движение.
Всё, кроме Дымка, оставшегося лежать на асфальте, с дымящейся дырой в груди.
Глава 5.
Юрка.
Всё, что случилось после этого, я запомнила плохо. Наверно потому, что не хотела воспринимать происходящее, как действительность. Не могла поверить, что только что всё было так хорошо - мы радовались появлению Дымка, он был счастлив, что нашёл нас… и вот лежит навзничь, без движения, и ничего уже нельзя изменить.
Дымок был ещё жив, когда мы подбежали к нему. Растерянно и беспомощно водил глазами. Кровь толчками выплёскивалась из раны под ключицей. Джуля нигде не было видно.
- Дым! - Кактус упал перед ним на колени, - Дым, ты как, бродяга?
Вопрос был лишним. Кактус, пробыл в Зоне достаточно долго и не мог не видеть, что для человека, которому он задан, всё уже кончено. Черты лица Дымка заострились, глаза запали, взгляд потускнел. Сейчас он выглядел ещё младше, чем был на самом деле, лет на шестнадцать, не более. Мальчишка, попавший в страшную, но увлекательную сказку, жестко обманутый ею, и только сейчас, когда уже слишком поздно, начинающий это понимать.
Колотун опустился на асфальт, молча взял в руку безвольную кисть Дымка. Тот задержал на нём взгляд и снова стал шарить им по сторонам, ища и не находя чего-то.
Я стояла в стороне, не смея приблизиться к Дымку, не смея посмотреть ему в лицо после того, что сделала.
Но губы умирающего зашевелились, и мои друзья наклонились к нему, а потом Кактус вскочил, подбежал ко мне и, схватив за руку, потащил за собой. Я зажмурилась. Так и предстала перед Дымком. Услышала его хриплое дыхание, поняла, что он лежит прямо передо мной.
Слабая рука коснулась моей ноги – легко, но требовательно. Скользнула по штанине, потянула. Я поняла, что Дымок хочет, чтобы я посмотрела на него, ещё до того, как услышала тихий, как дуновение ветра шепот:
- Слав… Слава…
Я опустилась на колени, на ощупь нашла и накрыла ладонью его руку, продолжающую сжимать краешек моей штанины. И медленно подняла веки.
Во взгляде Дымка не было упрёка, не было страха. Только радость встречи, которую не смогла притупить даже близкая смерть.
И с благодарностью к Богу, в которого не верила с момента смерти родителей, я поняла, что Дымок не успел понять, откуда прозвучал выстрел. Он не знает, что это я убила его и почему. Господь в милосердии своём позволил ему не знать.
- Слав…ка… - отрывисто прошептал Дымок, - Слав… я при… шёл…
- Это здорово, - отозвалась я и поразилась, насколько искренне и естественно прозвучал мой голос, - Я рада.
Холодеющие губы не слушались Дымка, но он успел улыбнуться глазами. А потом его дыхание оборвалось, радость ушла из глаз, и шестой член нашего отряда, которым ему всё-таки удалось стать – умер.
- Ты убила его! – Кактус не скрывал слёз, блестящих на щеках, - Ты убила его ради своего мутанта!
Он ударил кулаками по асфальту, не сводя с меня сумасшедших глаз. Ещё раз, и ещё.
Колотун схватил его за предплечье, поднял на ноги, тряхнул. На меня старшой не смотрел. Шухлый наблюдал за происходящим, стоя в стороне.
Я протянула руку и закрыла Дымку глаза. Теперь он словно заснул. Лёгкий ветерок шевелил волосы на его лбу.
- Он за тобой всю Зону прошёл! – кричал Кактус. Он порывался подойти ко мне, но Колотун крепко держал его за локоть, - Всю Зону прошёл! За тобой! Он тебя любил! Он жизнью рисковал! Боялся за тебя! Он один сюда! Ради того, чтобы ты его убила?! Убийца!
Я не шевелилась, не сводила глаз с Дымка. Такого спокойного, такого юного…
Шухлый подошёл ближе. Хмуро глянул на Кактуса.
- С чего ты взял, что этот мальчик любил Владьку?
- Да это все знали! Все, кроме этой дуры! Ей же ни до кого дела нет, кроме себя и своей псины! Дальше носа не видит!
- Вот оно что, - непонятным тоном протянул Шухлый, - Тогда всё правильно.
- Что правильно? - Оторопел Кактус. Даже Колотун посмотрел на Шухлого растерянно.
- Ну... - тот сделал неопределённый жест рукой, - Выходит, это был Владькин мальчик. Её мальчик и её собака. Она выбрала.
После этих слов наступила тишина. Нарушил её Кактус, только теперь он не кричал, а негромко уточнил:
- Значит, ты считаешь, что всё правильно? Так и должно быть?
В его голосе не было ни злости, ни угрозы, но я, напряжёнными до предела нервами поняла, что если Шухлый ответит утвердительно - Кактус попытается его убить. Неизвестно, как события развивались бы дальше, но Шухлый не успел ничего ответить. Потому что в следующий момент попытались убить нас всех.
Граната взорвалась в двух подъездах левее, но в том, что она предназначена нам, сомневаться не приходилось. Просто поблизости никого больше не было. И друзья, и Шухлый повалились на асфальт, закрывая голову руками. Не пошевелилась только я – до сознания потрясённого произошедшим события доходили с опозданием.
Первым опомнился, как всегда, Колотун.
- Гранатомётчик! - закричал он, вскакивая на ноги, - Все за мной, живо!