- О, Владька одыбалась. Этак повеселее будет.
Пока Колотун делал перевязку, я не поднимала век. И не потому, что стеснялась находиться в мужской компании без штанов (кому нужны мои тощие поцарапанные ходули?), а чтобы не смотреть в глаза друзьям, продолжавшим заботиться обо мне не смотря ни на что. И лишь, когда старшой поднялся на ноги, укрыв меня курткой - я села, продолжая дрожать от холода.
- Позавтракайте пока, - сказал мне и Шухлому Колотун, принимая у Кактуса автомат, - Мы постараемся недолго.
- Не беспокойся, командир. - Беспечно ответил Шухлый. Он выглядел веселее и свежее остальных, улыбался. Да и с чего ему переживать? Дымка он даже не знал.
Но когда Колотун и Кактус покинули квартиру, улыбка исчезла с лица бандита. Не глядя на меня, он прошёл к окну и стоял там, провожая глазами моих друзей.
А потом начал собирать рюкзак.
Я удивлённо и настороженно наблюдала за этим, но прямо спросить какого чёрта он делает, почему-то не могла. И лишь когда Шухлый принялся вытаскивать патроны из моего "калаша" и распихивать по карманам, ко мне пришло грустное понимание.
- Уходишь. - Это был не вопрос.
- Ухожу. - Кивнул Шухлый, не глядя на меня.
- Как ты один? И идти тебе некуда.
- Придумаю что-нибудь, - он закинул рюкзак на плечи, - Так хоть какие-то шансы. А с вами хана.
Я испытала что-то вроде интереса.
- Раньше ты другое говорил. Почему с нами теперь хана стала?
Шухлый уже шагал к двери, но после моего вопроса остановился и оглянулся со странным выражением на лице.
- Ты действительно хочешь знать?
Я кивнула. Шухлый повернулся.
- Помнишь наш разговор, после того, как мы убежали от краснопёрых и шли по Холмам?
Я кивнула снова.
- Я тогда говорил, что жертвуют собой ради других лишь слабые люди. Твои друзья слабые. Они не уйдут без тебя. Значит, вы втроём останетесь здесь навсегда. Но я сильный. Поэтому ухожу и может, буду жить.
Его слова доносились до меня, как сквозь вату. Я не понимала смысла сказанного.
- Шухлый, но можно уйти всем вместе. Подожди ребят. Как только мне станет получше - уйдём.
Он посмотрел на меня не то с жалостью, не то с презрением.
- Сталкерок, ты ещё не поняла? Тебе не станет лучше. У тебя прострелена нога, заражение крови и начинается лихорадка. Сама идти ты не сможешь Необходимых лекарств здесь нет. Чистой воды для промывания ран набрать негде. Да и еда у вас скоро кончится. - И непривычно мягким, почти ласковым голосом, Шухлый добавил, - Владька, ты умрёшь.
Как ни странно, его слова не пробудили во мне никаких эмоций. Но поверила я сразу. Чувствуя себя так, как я чувствовала в тот момент, трудно было не поверить в смертельный диагноз.
Не дождавшись от меня ответа, Шухлый продолжил:
- Колотун и Кактус останутся с тобой до последней минуты и похоронят по-человечески, как и твоего мальчика, в этом можно не сомневаться. Но к тому времени у них не будет ни еды, ни воды. А добраться назад так быстро, как пришли сюда, без тебя не получится. Значит, они умрут тоже.
Глядя в холодные бесстрастные глаза бывшего напарника, я шевельнула губами:
- Что же делать?
- Ты знаешь что. - Шухлый отвернулся, - Помоги своим друзьям быть сильными.
Он сделал шаг из комнаты, но я окликнула:
- Шухлый!
- Что? – Бывший напарник замер, не оборачиваясь в дверном проёме.
- Шухлый, как тебя зовут по-настоящему?
Бандит молчал, и я уже подумала, что мой вопрос останется без ответа, когда он отрывисто бросил, так и не повернув головы:
- Меня зовут Владислав. Прощай, тёзка.
И шагнул за дверь. Ещё несколько секунд я слышала его затихающие шаги на лестнице, потом наступила тишина.
После ухода бандита мне стало хуже. Кое-как я достала из рюкзаков спальники друзей и, закутавшись в них с головой, тряслась от озноба. Очень хотелось пить, но я помнила, что воды мало и решила терпеть, хоть и чувствовала, что надолго меня не хватит. Иногда я проваливалась в дрёму и тогда видела рваные дёрганные сновидения, очень похожие на явь. Несколько раз показалось, что за окном стреляют. Когда выстрелы послышались совсем рядом, я даже хотела подойти к окну и посмотреть, кто стреляет и в кого, но не смогла встать из-за сильного головокружения. В добавок ко всему, действие лекарств прошло и вернулась боль. Острая и дёргающая - в ноге, тупая и ноющая - в руке. Когда друзья, наконец, вернулись, усталые и вымазанные землёй, я, тихонько постанывая, лежала в ворохе разбросанной одежды и спальников.
Сознание вернулось ко мне от божественного вкуса воды, льющейся в рот. Открыв глаза, я увидела Колотуна, который одной рукой поддерживал мою голову, а в другой сжимал флягу. Кактус сидел рядом с аптечкой на коленях и тревогой во взгляде.
После сделанных перевязок и уколов, мне стало легче. И первое, что я сказала друзьям, было:
- Шухлый ушёл. Насовсем.
Старшой промолчал, а Кактус какое-то время растерянно моргал. Я не стала ждать вопросов, и вкратце пересказала наш с бандитом разговор. Умолчала только о его совете, данном мне напоследок.
- Вот скотина...- тоскливо протянул Кактус, выслушав меня, - Я с самого начала знал, что он козёл. Но что до такой степени!
Старшой не смотрел на нас, ничего не говорил. А Кактус, словно для того, чтобы разбить это молчание, продолжал распалять себя:
- Это же надо - дождаться пока мы уйдём, бросить раненую девушку, забрать боеприпас! Теперь я понимаю долговцев - таких уродов только вешать, они даже пули не заслуживают. Сволочи - сволочная смерть! Ну, ничего, он своё ещё найдёт - ему одному ни за что не дойти даже до Рыжего леса. Скоро сдохнет, если уже не сдох.
Кактус говорил что-то ещё, меряя нервными шагами тесное пространство комнаты, но я его не слушала. Я смотрела на нашего старшого. И чем дольше смотрела, тем отчётливее понимала - не соврал мне Шухлый. Ни в чём не соврал.
Лицо Колотуна было на первый взгляд таким же, как всегда, спокойным и слегка отрешённым. Только пристально вглядываясь в него, как это делала я сейчас, можно было заметить печать обречённости. Чуть-чуть, в потускневших глазах, в углубившихся морщинах на лбу, в опущенных уголках губ... Старшой, как и Шухлый уже знал, что нам не суждено уйти из Припяти.
Я разлепила спекшиеся губы, втянула стерильный воздух мёртвого города, чтобы выдохнуть его одной фразой, почти потерявшей смысл от бесконечного повторения в сотнях фильмов и книг - "Бросьте меня". Хотела и не смогла. Слишком свежи были в памяти часы, проведённые здесь в одиночестве и горячке.
От собственного слабоволия и бессилия на глаза навернулись слёзы. Я натянула куртку на голову и принялась утешаться тем, что несколько часов ничего не решают. «Завтра, - твердила про себя, - Завтра я скажу, и они уйдут, у них ещё останется еда и вода, они сильные, они доберутся...»
А уже вечером, когда за окном сгустились сиреневые сумерки, ко мне пришло понимание, одновременно несущее с собой облегчение и горечь. Никто не оставит меня медленно умирать от жажды и болезни в пустой квартире. Зачем? Один выстрел - и я избавлена от этой мучительной участи, а у моих друзей развязаны руки. Это будет милосерднее по отношению ко мне, и облегчит Колотуну и Кактусу обратный путь.
И с этой мыслью я провалилась в глубокий, как омут сон, для того, чтобы проснуться ночью под беззвёздным небом призрачного мира.
Глава 6.
Северный Полюс.
Время шло, темнота за окнами не рассеивалась, хотя сверяясь с внутренними часами, которые есть у каждого человека Зоны, я ясно чувствовала - уже позднее утро.
Не смотря на то, что после предложенных Кактусом таблеток, стало почти хорошо - уснуть не удалось. Внутри шевелился червячок беспокойства, неприятное сверлящее чувство, словно я забыла что-то важное, а времени на то, чтобы вспомнить остаётся всё меньше.