========== В приюте ==========
В доме царила тишина — все крепко спали. Гарри свернулся калачиком в своём чулане, стараясь, чтобы свет из щели под дверью падал на страницу книжки, которую дал ему один из учителей. Не часто Дурсли забывали выключить свет внизу, поэтому мальчик всегда был готов воспользоваться этой возможностью, чтобы немного почитать.
Сосредоточившись на своей книге, он не сразу почувствовал запах дыма в спёртом воздухе чулана. Увлечённый миром, развёртывавшимся на страницах, Гарри не слышал потрескивания дерева над ним, не обращал внимания ни на что вокруг. Когда он понял, что случилось, было уже слишком поздно — дверь перед ним загорелась, пламя лизнуло книгу.
Гарри отшатнулся, ему обожгло пальцы, от боли по щекам покатились слёзы. Огонь распространялся очень быстро. Мальчик вскинул красные обожжённые руки, закрывая лицо от жара, попятился и упёрся спиной в стену. Охваченный паникой, он закричал, и неожиданно из ниоткуда хлынула вода и залила чулан.
Огонь с шипением погас. Гарри что было сил толкнул маленькую дверцу чулана. Несмотря на запоры, она слетела с петель, и мальчик выскочил наружу. Он был не из тех, что станет дожидаться, чтобы кто-то спас его, давно уже поняв — никто за ним не придёт.
За дверью чулана Гарри встретил охваченный пламенем дом. Подумав о Дурслях, он заметался по коридору. Ему даже в голову не пришло, а спасали бы его Дурсли? Однако прорваться на второй этаж не было никакой возможности: на лестнице бушевал настоящий ад.
Гарри поперхнулся и закашлялся, дым забивал лёгкие, дышать было совершенно невозможно! Он кинулся к входной двери, но тут же отдёрнул руку от раскалённой дверной ручки. Паника охватывала его всё сильнее. Всего несколько минут назад он был поглощён чтением, а теперь, обожжённый, страдающий от боли и нехватки воздуха, пытался найти способ спастись.
Потянувшись к занавеске на окне, Гарри рванул её, надеясь с её помощью либо разбить оконное стекло, либо открыть накалившуюся от жара дверь. К несчастью, он не заметил, что другой конец занавески загорелся, и когда потянул ткань на себя, горящий кусок упал ему прямо на лицо.
Никогда раньше Гарри не испытывал такой чудовищной боли. Даже ремень дяди Вернона был слабым отголоском того, что он ощущал сейчас. Мальчик расцарапал лицо в попытке сбросить горящую ткань. Сознание мутилось от невыносимого жара. Закричав, он пошатнулся, ухватившись за стоявшую рядом металлическую вешалку для одежды. Раздался громкий хлопок, Гарри как будто утянуло в какую-то узкую трубу, а в следующее мгновение он очутился под звёздным небом, не удержавшись на ногах, упал на спину, с глухим стуком ударившись затылком о землю.
Несколько секунд лежал, удивляясь россыпи звёзд на тёмном бархате неба и захлёбываясь свежим воздухом. Последней мыслью было — выбрались ли Дурсли, а потом сознание померкло, и Гарри больше уже ничего не видел.
***
Он стоял рядом с тремя другими мальчиками под злобным взглядом Матроны Анвин, низко опустив голову, чтобы не злить её ещё больше. На его подбородке красовался багровый синяк от удара одного из мальчишек. Все четверо были в грязи и пятнах от травы, но он был в наихудшем состоянии.
Несмотря на то, что это другие вытащили его на травянистый задний двор и избили, Матрона Анвин, похоже, винила в произошедшем только его. Так было с тех пор, как он приехал. Даже правая сторона его лица, забинтованная куском марли, не вызывала у неё жалости — женщина возненавидела его с первого взгляда. Он был не совсем уверен, разумно ли, справедливо ли с ним поступают, но принимал это как должное. Казалось, что ненавидящие его люди были нормой.
Мальчик изо всех сил старался держаться подальше от Матроны и иногда действовал инстинктивно, когда дело доходило до общения с ней. За короткое время, проведённое в приюте, он заметил, что у него есть врождённое чувство как реагировать на неё. Когда она была в «настроении», он уходил в комнату, в которой жил с несколькими мальчиками; когда Анвин собиралась его ударить, он готовился принять «наказание», прекрасно зная, что в конечном итоге будет намного хуже, если этого не сделает.
Могло быть и хуже.
Он не был уверен в том, что случилось с ним в прошлом и чем заслужил такое отношение к себе, но подумал, что лучше этого и не помнить. Единственное, что ему действительно хотелось знать, — это кто он такой.
Случайная женщина нашла его на улице не так давно. Он понимал, что со свежим ожогом и раной на затылке представлял собой жалкое зрелище. К счастью для него, ей удалось сохранить спокойствие и отвезти его в больницу.
Когда мальчик проснулся и обнаружил, что ничего не помнит о своём прошлом, персонал пришёл в какое-то смятение, и с ним долго беседовали врач, социальный работник и одна из медсестёр. Он пролежал в больнице неделю, и никто его не искал.
Ко времени выписки в приют больница подготовила некоторые документы для него и медсестра дала ему имя «Джейми». Ему это нравилось и, похоже, нисколько не смущало (несмотря на все обиды, которые ему приходилось терпеть из-за этого имени, мальчик не мог отрицать, что оно вызывало у него чувство ностальгии).
В его памяти мелькали какие-то обрывки воспоминаний, но ни одно из них не объясняло пульсацию под кожей или энергию, которая искрилась у него на кончиках пальцев, если он достаточно старался. В нём было что-то необычное, и Джейми хотел знать, что именно.
Это было также одной из причин, по которой другие ребята так сильно дразнили его. Брэндон, мальчик, который спал на соседней кровати, однажды поймал Джейми, когда он пробовал экспериментировать со своей непонятной силой. После этого все решили попытаться выбить из него «урода». Однако ничто из того, что они делали, не заставило его меньше думать о своих необычных способностях.
Когда стало ясно, что Джейми не может тренироваться на открытом воздухе, он решил запереться среди ночи в общей ванной комнате и попытаться что-нибудь сделать с помощью бурлившей в нём странной силы, но потерпел неудач больше, чем преуспел. Однако это того стоило из-за той редкой радости, которая вспыхивала внутри, когда ему удавалось добиться хоть какой-то реакции.
Джейми знал, что способен на большее. Как иначе он оказался бы посреди пустой улицы с ожогами от пожара? Ничего подобного в этом районе не было за многие мили. Тем не менее он был доволен маленькими искрами и действиями, которые мог создать с помощью этой силы. Однажды ему даже удалось поднять в воздух одну из зубных щёток, которые стояли в маленькой стойке на полке (правда, он при этом уронил её в унитаз, но хорошо почистил и сделал вид, что ничего не произошло).
Но этот особый талант не спасал его от наказания за «причинение вреда» другим мальчикам.
Матрона Анвин протянула руку, и он, вынырнув из своих мыслей, поднял ладони. Она, схватив его за запястье, резко дёрнула, так что мальчик даже упал, а едва встал на ноги, женщина вытащила страшную деревянную линейку и ударила по ладони так сильно, как только могла, потом ещё и ещё, несколько раз, пока рука не покраснела.
Он твёрдо верил, что могло быть и хуже.
— С тех пор, как ты здесь, Джейми, от тебя одни неприятности! — прошипела Матрона Анвин. Он не стал перечить ей — в последний раз, когда пытался это сделать, она отправила его спать без ужина — и позволил ей продолжить: — Снова и снова ты создаёшь этим мальчикам проблемы. Если ты не будешь на сегодняшней прогулке вести себя как следует, ты потеряешь доступ к библиотеке на неделю!
Джейми замер от этой угрозы. «Библиотека» представляла собой полуразрушенную книжную полку в углу приюта, и он был одним из немногих, кто ею пользовался. Он уже прочитал почти половину книг и не отрывался от книжных страниц, если только не работал над домашними заданиями или к нему не цеплялись мальчишки.
Чтение давалось нелегко из-за плохого зрения, а иногда у него болела голова. Так или иначе, Джейми нашёл в себе силы это преодолеть и обнаружил, что книги — самая увлекательная вещь, какую только можно себе представить. Он всё ещё пользовался очками, погнутая оправа которых практически прилипла к его лицу, когда он впервые очнулся в больнице, хотя врач отменил их. Его повреждённый правый глаз совсем не помогал. Джейми ещё мог видеть им, но намного хуже по сравнению с другим глазом. Иногда он просто закрывал правый глаз, но делал это нечасто из-за усиливавшейся головной боли.