— Я что, дурак — беспокоюсь о таких вещах?
— Что? Ни в коем случае, это совершенно нормально! — настойчиво возразила Гермиона.
— А тебя это беспокоит? — Гарри искоса глянул на неё, как будто не верил в то, что она говорила. — Ты единственный знакомый мне человек, у которого такие большие изменения в жизни.
Ухватившись за возможность утешить друга, Гермиона призналась:
— Я думаю, что не смогу по-настоящему вписаться в общество, и не знаю, как завести друзей.
— Почему это? Мы стали друзьями только потому, что ты подошла ко мне.
— Потому что я знала, что у нас будут примерно одинаковые интересы, — Гермиона посмотрела на свою закрытую книгу.
Едва она это сказала, брови Гарри поползли вверх — одна из них была заметно выше другой из-за шрама — и его рот расплылся в ухмылке.
— Ты не можешь быть единственной в своей новой школе, кто любит книги и учёбу! Я рад, что мы это выяснили, — весело сказал Гарри.
Гарри сделал это снова — перехитрил её в споре.
— Какой же ты умный, — Гермиона сделала паузу, — иногда, — добавила она, вспомнив о том времени, когда он заблудился неподалёку (он прожил здесь год и всё ещё не ориентировался тут!).
— Что ты имеешь в виду? — спросил Гарри, притворяясь непонимающим.
Прежде чем Гермиона успела объяснить, что именно он сделал и почему он не может не знать об этом, к ним подошёл человек в чёрном пиджаке. Это был отец Гарри.
— Гарри, ты готов?
— Конечно. — Её друг оживился, заулыбался и собрал свою сумку. — Увидимся завтра в школе. Хорошо, Гермиона?
Она кивнула, собирая свои вещи (в гораздо более аккуратной манере), и убедилась, что отложила только что взятую книгу. Перед уходом Гарри обнял Гермиону.
— Спасибо, Гермиона, — прошептал он.
Гермиона не успела спросить, за что он её благодарит — отец и сын уже ушли, и Гарри взволнованно рассказывал мужчине о своём дне, а тот терпеливо слушал.
Девочка, не торопясь, проверила свою новую книгу и, выйдя с ней на улицу, присела на ступеньки перед библиотекой. Скоро приедут её родители, и ей нужно о многом с ними поговорить.
***
Посмотрев на свой полностью упакованный чемодан, чтобы убедиться, что у неё есть всё необходимое, Гермиона сделала несколько глубоких вдохов. Она уедет сегодня, а вернётся только к Рождеству. Она никогда не уходила из дома так надолго.
Запустив руку в чемодан, Гермиона схватила фотоальбом, который хотела взять с собой. Он был маленьким и полным полароидных фотографий, сделанных летом. Она, Гарри, Тайлер и все остальные проводили вместе почти каждый день. Гарри даже оставался в доме Тайлера на неделю, и они целыми днями играли.
Гермиона наугад открыла фотографию и улыбнулась. На снимке Гарри с чуть дрожащей улыбкой на лице замер на верхушке дерева. Тайлер вытянул руки, как будто готовился поймать его. После того, как она сделала снимок, Гарри свалился с ветки и едва успел зацепиться за нижнюю. Какая-то старуха вышла из своего дома и прогнала их за то, что они, «смутьяны», подняли много шума из-за падения своего друга.
На следующем фото были только она и Гарри. Гарри обнимал Гермиону за плечи. Изображение получилось немного размытым: Тайлер не слишком крепко держал фотоаппарат в руках, так что Гермиона и Гарри щеголяли двойными улыбками. У обоих на лбу и раскрасневшихся щеках выступили капельки пота — они сфотографировались сразу после того, как Гермиона победила его в короткой гонке, которую ребята устроили в парке.
Прошедшее лето было одним из лучших в жизни Гермионы. Она была полна решимости больше, чем когда-либо, не терять контакт со своими друзьями, независимо от того, насколько увлекательным станет мир волшебников или как она сама могла измениться из-за этого. Гермиона просмотрела фотографии до конца, вернулась к первой и вложила между страничек фотоальбома листок с адресами, взятыми у большинства друзей. Единственным другом, координат которого у неё не было, оказался Гарри.
Мальчик пообещал, что обязательно даст ей свой адрес, как только выяснит, можно ли ему посылать письма. Он почти ничего не сказал Гермионе и не объяснил, почему не мог дать ей свой адрес, и Гермиона неохотно согласилась, что это было «сложно», хотя убеждать её в этом пришлось несколько дней.
Гермиона перевела взгляд на стопку книг, аккуратно сложенных по другую сторону чемодана. Она едва успела прочитать две из них, потому что всё время проводила со своими друзьями, но умудрилась потренироваться с парой интересных заклинаний. Гермиона действительно не хотела отставать от школьной программы, поэтому решила прочитать книги в поезде (хотя «Гарри» в ней говорил, что она должна использовать поездку для того, чтобы завести друзей).
Убедившись, что всё упаковано, она закрыла чемодан и потащила его вниз, в гостиную.
— Тебе помочь с этим, милая? — окликнул её отец, готовивший на кухне завтрак.
Гермиона покачала головой, слишком сосредоточенная на том, чтобы тащить чемодан, прежде чем поняла, что он её не видит.
— Нет, я сама, спасибо, папа!
Через несколько минут всё, что она брала с собой в Хогвартс, было сложено перед дверью. Нахмурившись, Гермиона повернулась и посмотрела на гостиную.
Из своей комнаты вышла мама и крепко обняла её.
— Я так горжусь тобой, дорогая, — сказала она в пышные волосы дочери. Гермиона покраснела и обняла маму в ответ. Всего год назад она думала, что не покинет свой дом до колледжа. Теперь же делала это в одиннадцать лет, ну, почти в двенадцать.
— Спасибо, мам, — ответила Гермиона, глубоко вздохнув и пытаясь запомнить ощущение этого объятия в надежде, что сможет сохранить его в памяти навсегда. Мама была тёплой и мягкой и пахла, как Эрл Грей* (который она всегда пила).
Прямые чёрные волосы защекотали плечи Гермионы, когда мама слегка приподняла её в объятиях.
— Моя маленькая девочка — ведьма. — Мама улыбалась, её глаза блестели. Со стороны профессора Макгонагалл потребовалось немало усилий, чтобы убедить родителей, но они поверили после того, как профессор продемонстрировала им настоящую магию. После этого они робко, но радовались за Гермиону.
Поездка в Косой переулок стала для них совершенно новым опытом. Гермиона до сих пор помнила выражение лица отца, когда волшебная палочка, которую дал дочери мистер Олливандер, высекла искры. Отец был так потрясён, а потом зааплодировал прямо там, в магазине, так что лицо Гермионы вспыхнуло ярким румянцем.
Их с мамой объятия прервал отец, позвавший всех к столу — завтрак был готов. Гермиона весь завтрак рассказывала родителям всё, что вычитала из книг, а они, как бы ни были сбиты с толку, старались внимательно слушать.
Завтрак закончился, как обычно, и Гермиона с отцом отправились мыть посуду. Гермиона поставила последнюю тарелку в посудомоечную машину и повернулась к отцу.
— А что, если у меня не будет друзей? — спросила она, чувствуя себя немного подавленной.
Отец просто взъерошил ей волосы (без сомнения, ещё больше взлохматив их) и рассмеялся.
— Это невозможно. Я уверен, что все будут очарованы тобой! — Он сполоснул чашку. — Просто убедись, что они не слишком очарованы. — Отец подмигнул.
— Папа! — возмутилась Гермиона и тут же поймала себя на том, что хихикает. Она будет скучать по дурацкому юмору своего отца. Гермиона не сомневалась, что, вернувшись на Рождество, она получит его в полной мере.
Отец вытер руки и заключил её в объятия.
— Гермиона, — сказал он тем же тоном, но с понимающей усмешкой, — я не могу поверить, что ты уже уходишь из дома. — Его голос звучал мягко, а рука ободряюще поддерживала за спину.
Гермиона сжала губы, её взгляд увлажнился.
— Я вернусь к Рождеству, тебе не нужно беспокоиться обо мне, — уверенно соврала она.
— Я всегда буду беспокоиться о тебе. — Отец как будто смог заглянуть в её мысли. — Держи нас в курсе, чтобы нам не пришлось сильно волноваться!