***
Гарри наконец-то исполнилось десять лет, и он провёл первую половину своего дня рождения в Хэмпстеде. Северус решил, что, поскольку это будет первый день рождения, который Гарри по-настоящему запомнит, они могли бы сэкономить на поездке в маггловский город (хотя это было летом) главным образом потому, что никак не могли пригласить Гарриных друзей-магглов в свой дом: мало того, что к нему вели какие-то малоизведанные дороги, дом находился гораздо дальше, чем ему полагалось бы, чтобы Гарри мог нормально добраться до школы. Они просто не поймут.
В целом, он весело провёл день. Помимо подаренных книг и красивого блокнота, Гарри получил чудесную прогулку в парк, где они играли в игры и тому подобное. Тайлер, один из первых друзей, которые появились у Гарри после Гермионы, принёс фрисби, и хотя Гарри никогда раньше не пробовал, он посчитал эту игру забавной и с удовольствием бросал тарелки.
Мальчик был благодарен судьбе за то, что смог провести со своими друзьями хоть кусочек лета, ведь поскольку все они планировали отпуск, каникулы и тому подобное, было трудно найти время, чтобы встретиться всем вместе, как они это сделали сейчас. Он не знал, что бы делал без своих замечательных друзей — это было что-то совершенно новое для него.
— Гарри, ты должен обязательно позвонить мне перед тем, как мы уедем во Францию. Хорошо? — настойчиво сказала Гермиона, прежде чем сесть в семейный автомобиль.
— Просто будь осторожна во время путешествий. — Гарри засмеялся и крепко обнял её.
Гермиона с радостью ответила на объятие, прежде чем отправиться домой. Гарри обнял и Тайлера, и всех остальных, потом собрал все свои подарки, чтобы, когда Северус аппарирует их обоих, ничего не потерялось.
Северус схватил Гарри за плечо, и с громким хлопком они вернулись домой. Когда Гарри впервые аппарировал, это было не очень приятно, но со временем, после того, как он начал пользоваться этой магией, чтобы добираться каждый день до школы, мальчик вполне привык к такому перемещению.
— Убери свои вещи, у меня есть кое-что для тебя, — велел Северус, и Гарри тут же подчинился, быстрым шагом поднявшись по лестнице и так же быстро спустившись назад, не осмеливаясь, однако, бежать: последний раз, когда он сделал это, закончился сломанным носом и суровым выговором от Северуса (после того, как тот отвёз Гарри в Мунго, конечно); и сделай Гарри так опять, Северус мог и не ограничиться только нотацией, несмотря на его день рождения.
Гарри замер внизу лестницы, в буквальном смысле дрожа не то от нетерпения, не то от страха перед тем, что мог сказать опекун.
— Во-первых… — Северус заставил Гарри сесть на диван. — Я не ожидал, что когда-нибудь захочу признаться в чём-то подобном, но чувствую, что это уместно сделать именно в твой день рождения.
Гарри не терпелось узнать, о чём говорит Северус, но он прикусил язык — нетерпение всегда подводило его.
— Спустя почти год после того, как стал твоим опекуном, я переосмыслил то, во что верил изначально, когда впервые взял тебя к себе.
Сердце Гарри оборвалось. Слова этого человека могли означать одно из двух: он больше не хотел заботиться о Гарри, или Гарри стал чем-то большим, чем просто «подопечный», нуждающийся в магическом наставнике. Мальчик спрятал руки в карманы брюк и замер в ожидании.
Гарри не заговаривал об этом с Северусом, но уже давно начал воспринимать его как свою семью, однако теперь, когда появилась возможность сказать об этом, смутился и промолчал. Всё могло измениться в зависимости от того, что скажет Северус.
— Я бы даже сказал, что начал думать о тебе как о сыне, — сказал мужчина так удивительно просто, как будто они обсуждали погоду или зелье, но эти слова заставили сердце Гарри замереть от удивления и надежды.
Когда мальчик впервые оказался в приюте и Матрона Анвин заявила, что у него нет никаких шансов на усыновление, он смирился с тем, что будет один, пока у него, возможно, не появится шанс обзавестись собственным родным человеком, как бы маловероятно это ни было. Теперь Северус принимал Гарри вместе со всем, что знал о нём. Неважно, что иногда Гарри был неуклюжим из-за своего зрения или что он не всегда просыпался вовремя — Северус действительно заботился о нём.
А разве не это создаёт семью?
Это заявление лишило ребёнка дара речи. Вместо того, чтобы сказать что-нибудь в ответ, он метнулся через диван и обнял Северуса. Тот не очень любил физические контакты, но объятия мальчика всё равно принял. Гарри ощутил, как сильная ладонь пригладила его волосы, и впервые за всю свою жизнь наконец почувствовал себя дома.
— Спасибо, Северус. — К горлу Гарри подступили рыдания, но он постарался сдержаться. Гарри ещё не был готов называть Северуса папой, по крайней мере, сознательно. Иногда это слово вертелось прямо на кончике языка, и ему приходилось контролировать себя, но однажды он просто скажет его. Потому что отныне они будут вместе, несмотря ни на что; и Гарри был уверен, что у него никогда не случалось лучшего дня рождения.
— Однако у меня есть настоящий подарок для тебя, — сообщил Северус поражённому Гарри. Тот и без того был совершенно доволен тем, как всё прошло, а получить что-то ещё оказалось за пределами его мечтаний.
Северуса, похоже, совершенно не заботили переживания мальчишки: он невозмутимо вытащил из-под дивана длинный тонкий предмет, завёрнутый в коричневую бумагу почти полностью, не считая торчащего наружу кончика. Мужчина протянул пакет Гарри, и тот начал осторожно распаковывать подарок. Это…
— Метла?
— Твой отец любил мётлы, и хотя у нас с ним были разногласия, я счёл правильным поделиться с тобой частью его души.
— Значит, он действительно любил уборку? — фыркнул Гарри, и Северус усмехнулся.
— Отнюдь. Ему нравилось летать. Пойдём на улицу, я научу тебя кататься на ней.
Мальчик последовал за Северусом на улицу. Его день рождения становился всё лучше и лучше.
***
Год прошёл спокойно. Гарри хорошо учился и успевал на уроках — не так хорошо, как Гермиона, конечно, но достаточно, чтобы быть уверенным в большинстве предметов.
С Северусом они стали намного ближе, Мастер зелий разрешил мальчику помогать в лаборатории (поручая ему, в основном, чёрную работу), а также они вдвоём занялись садом, в котором росли травы и растения, необходимые для некоторых основных зелий, но Гарри уговорил Северуса посадить кое-какие цветы.
Однако их отношения складывались не совсем уж безоблачно: иной раз Северус вёл себя слишком отстранённо, не всегда улавливая эмоции или потребности Гарри; иногда Гарри был чересчур, по мнению Северуса, безрассуден, особенно когда речь шла о полётах на метле.
Они не всегда идеально понимали друг друга, но взяли за правило в конце дня обязательно разговаривать, чтобы прояснить недоразумения и установить правила и доверие. Становление их семьи требовало немного больше усилий, но ни один из них не испытывал недостатка, когда дело доходило до заботы друг о друге.
Сейчас Гарри сидел в своей комнате наверху и читал фантастический роман, а Северус на кухне проверял домашнее задание.
Посреди двора стоял дрянной почтовый ящик, хотя подъездной дорожки к дому не было. В течение десятилетий он не видел никакой почты, но когда в него на полной скорости влетел конверт с красной печатью, ящик захлопнулся, принимая его.
Ни один из жильцов дома не увидел, как почтовый ящик закрылся, поймав письмо, поскольку оба глубоко сосредоточились на своих занятиях. Если бы не магия, окружавшая и защищавшая их дом, они, возможно, никогда бы этого не заметили — по крайней мере, до дня рождения Гарри, через неделю.
Однако, когда они собрались поужинать, их внимание привлёк зелёный огонёк, плававший возле двери. Забыв про ужин, Гарри в замешательстве взглянул на Северуса:
— Что это?
Северус ответил недоумевающим взглядом, и это было вполне понятно: несмотря на то, что он собственноручно устанавливал защиту на дом, ему не приходилось иметь дело с такими простыми вещами, как письмо в почтовом ящике — если кому-то нужно было связаться с ним, обычно посылали сову или вызывали через камин.