- Твой босс, - Ванда понятия не имеет, кто его босс, но снова блефует, - набирает армию детей? - вопрос словно случайно обронен, с легкой насмешкой.
- Нет. Мы же не «Гидра»! - Столько ненависти и презрения в голосе мужчины, что Ванде невольно хочется попросить его поделиться, мелькает ироничная мысль. Перед ней человек «Щ.И.Т.а»! Вот это везение! В самом буквальном смысле!
Алый свет собирается в сжатых кулаках и обжигает руки мужчины. Мысленный посыл, и он отлетает на пару метров, хорошенько приложившись головой об пол. Ванда склоняется над ним: алые волосы щекочут его лицо, алый свет не позволяет встать.
- Я дам тебе полдня форы, прежде чем отправиться за девочкой. Отыщи ее первым, не дай мне ее забрать, - тихо просит Ванда, глядя в глаза, полные недоумения. Такие голубые-голубые. Как утреннее безоблачное небо. - Хайль, «Гидра»! - бросает она напоследок, наконец получив возможность произнести эту проклятую фразу, не сдерживая ни грамма ненависти. Становится легче дышать. Словно грудную клетку сжимала чья-то - «Гидры» - рука, а теперь она исчезла. Не теряя больше ни минуты, Ванда уходит прочь.
Агент «Щ.И.Т.а» опережает ее, забрать девочку не удается. Барон фон Штрукер в ярости, Ванда - в холодной камере два на два метра, с синяками, ранами и кровоподтеками по всему телу.
«Сбежим? Доберемся до Старка?» - шепотом предлагает Пьетро, пробравшись к камерам вопреки строжайшему запрету. Но Ванда лишь качает головой: еще не время. И обещает себе, что, как только выйдет отсюда, будет изучать планы дома внимательнее. Изнутри отрезать голову «Гидре» гораздо проще, чем снаружи.
За много-много миль от Соковии, в Соединённых штатах, мужчина, которого все зовут Соколиный глаз, меряет шагами кабинет босса.
- Она владеет телекинезом. И читала мысли фон Штрукера.
- Один из мутантов «Гидры». Как только отыщешь - уничтожить, - Фьюри категоричен.
- Она практически отдала нам девчонку, - возражает Соколиный глаз. Обычно у него нет привычки спорить с начальством, но сегодня не тот случай. - Я попробую ее завербовать.
Фьюри не запрещает, но и не возражает. Молчит, задумавшись над словами своего агента. А тот слишком хорошо помнит алый свет и отчаянную ненависть в голосе девушки. Ни больше ни меньше - Алая Ведьма. Он обязательно ее найдет. И вытащит из лап «Гидры».
Кровь на ладонях
И ты прав, и я буду глуп, если это значит, что мы враги.
Только не суди никого, не лги и всегда отдавай долги.
Только когда приведут в кабинет с портретом, предложат кресло,
Разворачивайся,
Беги.
(Вера Полозкова)
В коридорах заковийской базы «Гидры» освещение никогда не включается на полную мощность. Глава «Гидры» не любит, когда вокруг много света, и Ванде хорошо известна причина. Много лет назад цыганка нагадала барону фон Штрукеру смерть при свете дня - и никто не сможет помочь ему. В подобные бредни никто, конечно, не верит. Барон любит говорить, что в полумраке людские страхи проявляются сильнее.
Когда Ванда идет по коридорам базы, рядовые сотрудники расступаются перед ней, вслед звучит привычное «Хайль, „Гидра!“». Максимофф спиной осязает взгляды этих людей. «Страх рождает послушание», - еще одна истина из уст главной головы «Гидры».
Барон окружил себя полумраком, но Ванда уверена, что он падет и останется в этом полумраке навсегда. Это ее цель. Интересно, что же такого важного случилось, что барон вызвал ее из Бостона?
- Ванда, а вот и ты!
Фон Штрукер не умеет улыбаться - его улыбка выглядит как оскал. Кроме него в кабинете только Пьетро. Ванда слегка наклоняет голову, сожалея, что скупое приветствие - это все, что они сейчас могут себе позволить. Барон выглядит довольным, он явно в хорошем настроении. Осторожно коснувшись мыслей брата, Ванда понимает, что он тоже не знает о причинах этого маленького собрания.
- Сегодня мы стали на шаг ближе к нашей цели. Не станет «Щ.И.Т.а», когда не станет его главного оружия. Вы ведь этого так хотели? Отомстить Тони Старку? - Барон говорит с ними обоими, но смотрит лишь на Пьетро. - Смотрите внимательно. Ваша месть начинается. - Скрипучий голос барона смолкает.
Фон Штрукер с помощью пульта запускает телеэкран, так не вписывающийся в классические интерьеры его кабинета, и появляется изображение: вид сверху на дом посреди поля.
Ванда подавляет импульсивный порыв подойти к экрану, чтобы разглядеть ближе, но и так понимает: она не ошиблась. Этот пейзаж ей знаком, только запомнился совсем с другого ракурса - изнутри. Белые ставни, резные перила, запах свежескошенной травы. Детский смех. Она видела это место глазами другого человека - в его памяти. А потом дом на ферме снился ей по ночам.