Когда Ванда возвращается в кабинет Штрукера, она не замечает ни взглядов, ни шепота за спиной. Голос Бартона преследует ее.
«Во что ты играешь?»
Как такое возможно, что она не смогла залезть в его голову? Еще одна загадка, совсем не кстати - на это нет времени.
Когда Ванда наблюдает, словно в замедленной съёмке, как ярость искажает из без того уродливое лицо Штрукера, она уже знает, что недолго Соколу осталось сидеть в клетке.
«Еще не время умирать», - сказала она ему, перед тем как уйти.
- Бартон ничего не знает о Фьюри, герр Штрукер. Он для нас бесполезен.
«Бостонский форум птицеводов, раздел „хищные птицы“. Создай тему: „Помогите определить точное название птицы. Аспидно-серое оперение на спине, черные перья на щеках“».
Пощечина должна обжечь, но Ванда почти не ощущает боли. Отшатываясь в сторону, пытаясь удержать равновесие, она думает о том, что у Бартона забавные способы связи.
- Вон! - кричит Штрукер, сотрясаясь от бессильной злобы, и она бросается прочь.
Надрывный вой сирены Ванду не будит. Она ждет сигнал тревоги уже пару часов, растянувшихся до вечности. Бегом бросившись в коридор, Ванда сталкивается с братом. На базе переполох, все коридоры и помещения проверяются, выходы прочёсываются, но все тщетно. Барон фон Штрукер в гневе ищет предателей. Головы охраны летят с плеч. Их кровь тоже останется на руках Ванды.
* * *
В полуразрушенной церкви пыльно и грязно. Местные жители обходят ее стороной, пересказывая друг другу слухи о приведениях. Ванда в эти глупости не верит. Место, которого все сторонятся, идеально подходит для тайной встречи.
Заслышав шаги за спиной, Ванда оборачивается - перед ней солдат Штрукера. Его имя она не помнит, да оно и незачем. Все, что Ванде нужно знать, - он податлив гипнозу.
- Ты должен был вывести их всех.
- Я не смог, не было времени. Только ее одну. - Глаза агента расширяются при виде алого луча, а в следующий момент он падает замертво.
Еще больше крови на ее руках, но он знал слишком много. Такова цена. Ванде не жаль. Она не чувствует ничего - только свою силу.
Ртуть
Настоящее чудо - как выдох, коснувшийся век,
Как звенящая песня, что тихо поет Борей.
И когда утром августа выпадет белый снег,
Ты найдешь свое чудо.
Поэтому будь храбрей.
...Вот он я - ты не видишь? - за правым плечом стою.
Я пойду за тобой до последнего, до конца.
И когда-нибудь, теплым августом, летним днём,
Я укрою тебя белым снегом, рассыплю лёд.
Это будет моим подарком. И ты поймешь.
Ты найдешь свое чудо.
И Чудо тебя спасёт.
(Джио Россо)
Волны красного света вокруг нее, исходят от нее, рождают огонь. Дом горит, и у пламени такой яркий оттенок красного - или это игра воображения? Ей страшно, ей так страшно! От собственного крика, больше похожего на звериный, чем на человеческий, кровь в жилах стынет. Вокруг нее хор людских голосов:
«Ведьма! Ведьма! Ведьма!»
Ее брат без сознания, а может, и мертв, она не знает, и от этого ужас окутывает ее еще больше. Из дома выбегает человек, охваченный пламенем, - тот, кто час назад избил Пьетро. Она злилась, но злость материализовалась в огонь, и это все не ее фантазии - все происходит по-настоящему. Крик обрывается, голос сорван. Хриплое «мама, мамочка...» едва различимо. Вдруг чьи-то ладони опускаются на ее плечи.
- Не бойся, - незнакомый мужской голос звучит мягко, по-доброму, - твой брат жив. Он поправится. - Красный свет вдруг исчезает. Она будто очнулась и теперь видит догорающий дом, толпу перепуганных людей и мужчину, которого все называют герр Штрукер и который сидит прямо перед ней на коленях - дорогие брюки в пыли. - С твоим братом все будет хорошо, но вы должны пойти со мной. Если ты позволишь, у вас обоих будет дом и много игрушек, а главное - никто не тронет вас. Мой сын немногим старше вас. Верь мне, Ванда, верь мне...
- Помоги мне... - Лицо вдруг меняет свои очертания, становится моложе, оно уже не такое худощавое (на первый взгляд Вернер фон Штрукер очень похож на своего отца, но в его внешности нет ничего отталкивающего), а улица и дом в огне сменяются привычными стенами ее комнаты. - Помоги, спаси ее, чего бы это ни стоило. Он прикажет убить меня - значит, убей...
Ванда резко распахивает глаза, и крик едва не срывается с губ: герр Штрукер склонился над ней, его лицо пугающе близко. Она увеличивает расстояние, садясь на кровать, и бросает мимолетный взгляд на монитор компьютера. Слава богу, черный экран.
- Плохой сон, Ванда? - интересуется барон с заботой, в которой Ванде легко распознать фальшь - научилась за четырнадцать лет. - Тем, чья совесть чиста, не снятся дурные сны.