- Я же с добрыми намерениями, дальше мимолётный мыслей я не заходил, – он не договорил, остановился, приподнял голову и взглянул в сторону, рассмотрел макушки зелёных деревьев, колыхающихся на ветру. Его ноздри слегка расширились. А чёрная точка зрачков, суженная до минимальных размеров, вдруг увеличилась. Он прикрыл глаза и покачал головой, сморщившись. – Чёрт...
- Что? – я приподнялась, привстала на колени, схватила парня за плечи. Не знаю, меня это напугало... Что побудило меня на такое, не знаю, но всё-таки я это сделала.
- Мне пора, – он взглянул мне в глаза, снова маленькие, еле видные чёрные точки зрачков содрогались, бледные губы чуть-чуть тряслись, преломляя ранее ровное дыхание. – Она не успокоится, пока кто-то из нас не поставит точку в этом деле.
- Дело, конечно, глупое, с её стороны, само собой, но раз уж так, – я развела руками, усмехнулась и поднялась с парня, встала около перил и вдохнула свежего воздуха всей грудью. Он поступил так же, как и я. Смотреть на него почему-то не хотелось, точнее, хотелось, но... но моя настороженность почему-то снова обострилась и... и инстинкт самосохранения запрещал смотреть на потенциальную угрозу моей жизни, во всех смыслах этого слова. – Раз уж так, то будь осторожен.
- Не один я делаю успехи, – он поставил одну ногу на широкую гладь высоких перил, усмехнулся и стукнув меня по носу, спрыгнул и я, лишь быстро моргнув, уже потеряла его из виду.
В дверь комнаты раздался стук, я оглянулась назад и поняла, что всё это время моя дверь была открыта и в любой момент сюда могли войти и увидеть, как ловко усевшись на балконе, я зажималась с подозрительным пареньком, не ясно каким образом забравшимся ко мне в комнату. Благо, отца дома нет, так бы однозначно он ко мне наведался без стука. В комнату вошёл Ян, он прикрыл за собой дверь и обходя пышный пуф, развалившейся посреди комнаты, вышел ко мне на балкон. Он окинул мельком смятый плед и кинутую на пол книгу, раскрытую на какой-то иллюстрации, кажется, изображающей процесс рисования самого портрета господином Холлуордом* . Ян усмехнулся, явно не оценив мои пристрастия в литературе или, может быть, совсем наоборот. Хотя, возможно, скорее всего так и было, что усмехался он витающему в воздухе резкому свежему запаху перечной мяты.
- По моему мы договорились о том, что ты сразу же уедешь, – фыркнул я, махнув пушистыми волосами, убирая их за спину.
- Это было бы крайне не вежливо, по отношению к Алексе. Сама знаешь, обижать твою маму – себе дороже. Женщина сама по себе существо хитрое и злопамятное, а уж обиженная женщина – исчадие ада. Так что я не хочу потом извиняться под дулом пистолета за свою невежливость.
- Всё-таки они тебе не доверяют полностью, – я хитро улыбнулась, прямо таки подтверждая его слова о женщинах. Постучала ногтями по каменным перилам, улыбка растянулась шире, превращаясь в лёгкий смех. Да, мне стало смешно. Смешно от того, что он боится мою мать. И, видимо, совершенно не боится своей судьбы, которая однозначно рано или поздно его настигнет. Я, почему-то, очень сильно уверена в том, что в конечном счёте ему отстрелят голову никто иные, как вампиры. – Как это печально. Уверенный в стопроцентной поддержке вампир, предавший свой вид и клан, вынужден плясать под дудку вежливости к человеческой женщине, потому что...ха-ха, боится её.
- Уверен – это говоришь не ты, а лишь иллюзия, которую создал в тебе этот...этот гад. Я давно знаю его, знаю, на что он способен и если бы ты хотя бы слушала меня, я бы смог вбить в тебя хотя бы толику той истины, которая тебе необходима, просто потому, что он не тот за кого себя выдаёт. Может, тебе он и кажется милым, красивым пареньком, с богатым лексиконом и хорошим познанием во всех областях, но это маска. Маска, которую он не снимет до тех пор, пока ты не превратишься в безделушку, не нужную, бесполезную. Если сейчас ты представляешь для них интерес, то в скором будущем вероятнее всего утратишь свою ценность, потому что нет ничего, что могло бы заинтересовать вампиров надолго.
- Но у тебя же есть, – выслушав его внимательно, выдала я, косо взглянув на светловолосого парня. Он вздрогнул, сжал кулак и на бледном лбу показалась синяя вена – напрягся, занервничал.
- Рита, – начал он хрипло, даже тише, чем до этого, – если ты всё-таки скатишься до того, что предашь меня и разрешишь этому ублюдку сдать меня совету обезумивших кровопийц, обещай, что моя жена и дочь будут в полном порядке и никакой мерзкий прихвостень ночи и пальцем к ним не прикоснётся.
- Тебя и не поймают, если ты как можно скорее уедешь и мне, как ты говоришь, не придётся тебя предавать. Пойми – это будет даже не предательство, так, глаз за глаз. Ты напал на меня, но вместо святой пули в лоб, получил суд от совета высших вампиров.
- Тогда почему же этот гад Карс всё ещё жив, а не валяется в какой-нибудь канаве с парочкой обойм святых пуль в своём теле? И почему из его груди не торчит искрящая Артемида? Он ведь тоже жаждет твоей крови, более того, он даже пил её. Если следовать первым законам охотников, то: «...любой гад кровь сосущий, да жертве зубы заговаривающий, немедля должен быть подвергнут истреблению, любыми возможными способами...» Третья глава второго догмата кодекса охотника.
- Кармелита давно переписала эти законы на свой лад и уж прости, я не живу на свете триста лет, что бы знать строки из первых догматов, истины из которых по большей части были живодёрские и беспощадные. В законах Кармин больше дипломатии.
- То ты не признаёшь её, то поддерживаешь её методы...Я не понимаю.
- Я не признаю и не поддерживаю, – фыркнула я. – Блюду позицию нейтралитета, пока что. Есть в Кармелите и хорошее, есть и плохое. Хотя, основная её критерия – это съехавшая крыша.
- Смотри, как бы и твоя с треском не съехала, – он усмехнулся, чуть-чуть прикрыв глаза светлыми ресницами. Я вздохнула, опустив голову вниз – смотрела на дорогу, присыпанную сверху пылью и первыми опавшими листьями. – Но ты так и не объяснила, почему ему можно, а как кто-то другой, так грозишься прикончить?
- Как ты предлагаешь противостоять сыну Дракулы? Расстрелять его? Из чего? Нет такого оружия, которое хотя бы заставило его упасть на колени. Артемида? Бесполезная палка. Думаешь, я сразу подставила свою шею и с улыбкой дурочки сказала: «На, пей на здоровье!»? Конечно нет. Я пыталась противостоять. Но он во много раз быстрее, сильнее и хитрее всех, с кем мне приходилось сражаться за свою недолгую службу в ГОЗГ. Впрочем, ты и сам сегодня в этом убедился. Если бы не застал меня врасплох, я бы быстро расправилась с этой мерзкой ситуацией, в то время как пятисотлетний вампир совсем лишил меня сил.
- Ладно, – он понимающе вздохнул, затем отвернулся, видимо осознал глупость заданного вопроса. Затем, снова повернулся ко мне, почесал негустую светлую щетину и вздохнул. – На самом деле существует оружие, способное усыпить древнего вампира. У Кармелиты имеется такое, только она не раздаёт такие артефакты налево, направо. Может быть, когда-нибудь тебе выпадет честь увидеть это оружие и даже применить по назначению. И почему-то мне кажется, что так всё и будет, а первой жертвой станет именно этот вампир, возомнивший себя королём.
- Королём? – я вцепилась за это слово, усмехнувшись. – А разве он не является наследником престола? По моему, у него более чем достаточно прав на это звание. Он родной первый сын Владислава, достигший совершеннолетия, осведомлённый в политике, хорошо разбирающейся в душах людских – почему же тогда ты считаешь его мнимым?
- Верю в то, что настоящий король не мёртв, – строго ответил Ян, покашляв потом в кулак. – Я уеду в понедельник утром. До понедельника буду надоедать тебе своим присутствием, так сказать. Да, ослушаюсь приказа мальчика, запутавшегося в собственной вечной жизни, но тем не менее, всё равно узнаю то, зачем сюда приехал. А тебе – девочка моя – напомню лишь две вещи: он не тот, за кого себя выдаёт и его можно убить. Хорошего тебе вечера!
Он ушёл, вынудив меня закрыть рот, когда я только собиралась ответить на его слова. Радости особой мне не приносило то, что он ещё день будет у нас дома. Дверь захлопнулась. Голубое небо затянулось тёмными тучами и жёлтое солнце медленно уходило за зелененную линию высоких деревьев, освещая беловатые уходящие облака в кроваво-красный тон. Облака медленно плыли по небу, подобно стекающей крови. Оранжево-жёлтые лучи пробивались сквозь алые облачка, будто пытаясь осветлить их, сделать розовыми, как художник разбавляет яркую краску на палитре, но ничего не получалось. Облака были рубиновые, яркие, насыщенные и казались тяжёлыми. Меня пробрала лёгкая дрожь, я будто почувствовала какой-то лёгкий удар током, электрический импульс пробежал по моему телу с головы до ног, уходя в каменный пол. Я будто даже мельком заметила искру от этого импульса, уходящего в камень. Не знаю, что это. Но вдруг постигло такое скорбное чувство... Будто... будто кто-то умер. Умер кто-то совсем мне не родной, далёкий, вероятно даже совсем не знакомый, а я... я будто свидетель чьей-то случайной смерти, которую я...почувствовала? Бред какой-то! Я присела на кресло и откинув голову назад, напряжённо вздохнула, потерев виски. Может быть, Ян всё-таки в чём-то прав. Я действительно сойду с ума. Этот переворот в моей жизни случился слишком резко. Я... ещё никогда не попадал в подобного рода ситуации. Вампиры – это конечно дело очевидное, обычно я их убивала, тут дело не в этом. Будь я той же не запутавшейся юной охотницей на нечисть, никогда бы в жизни не стала бы угрожать Яну, просто потому, что он спас родителей и они в долгу перед ним. В неоплатном долгу. Это... сейчас это не имело для меня значения. Мне было безразлично то, что он спас их. Он был для меня предателем своего вида и клана. Трусом, бежавшим в обитель врага. Считаю это низостью и позором. Даже испытываю к нему некую злость и неприязнь за это, будто... Будто во мне что-то сломалось и заговорил чей-то иной голос, вставший на сторону ночи. И если так оно и есть, то всё сломалось из-за Макса. Он всему виной. Я не буду говорить ему об этом, но да, я считаю, что только он виноват в том, что теперь я не знаю, как мне думать и о вампирах, и о людях. Я запуталась. Сбилась с пути. Остановилась на перекрёстке, который будто бы решал исход моей жизни. Либо я выберу ночь с которой боролась с детства, либо свет, который слишком яркий и слепит глаза, закрывая своим блеском истину. А ведь... порой в темноте я вижу лучше, чем при свете...