Таким образом они и встречались.
- Надежды Александровны нет дома, да все равно посидите; я сейчас прикажу вам подать кофе, - встретила его Дудкина, через несколько дней после посещения Нины Николаевны, когда он приехал к Крюковской узнать от нее о результатах ее хлопот в "обществе".
- Вот Наталья Петровна, - указала она на вошедшую в гостиную Лососинину, - займет нашего дорогого гостя…
Увидав снова Лососинину, Бежецкий не устоял и остался.
- Вы такая красавица! - продолжала ораторствовать Дудкина. - Вам легко занять кавалера. Вот в прежнее время я бы вам этой чести не уступила: хоть десять человек будь кавалеров - всех одна, бывало, займу. Ух, какие были у меня протекции, а теперь уж форсу и авантажу того во мне нет.
Анфиса Львовна вышла.
- Коми какой эта Дудкина!.. Всегда таких вещей наговорит, что сконфузит даже! - заметила Наталья Петровна, усаживаясь на диван.
- А вы часто конфузитесь? Это очень мило в женщине! - подсел он к ней.
- Только нахальные женщины не конфузятся, а я не нахальна и притом нахальство в женщине не изящно…
- Я очень хорошо вижу, что вы во всем изящны…
- Как это вы могли так скоро заметить и в чем это?
- Начиная с вашего костюма, - оглядел он ее с головы до ног восторженным взглядом. - Но я, впрочем, не хочу затрагивать вашу скромность. Скажешь - опять сконфузишь, хотя к вам очень идет, когда вы конфузитесь…
Он засмеялся.
- О вы, кажется, человек, который не полезет за словом в карман, когда захочет сказать комплимент женщине, - кокетливо улыбнулась она. - Вы и не говоря, умеете сконфузить…
- Однако вы бедовая барыня, с вами надо держать ухо востро… Умете быстро читать между строк…
- Что же тут дурного. Живя одна, по неволе привыкнешь различать, что и в каком тоне говорится и как кто относится.
- Ну, разве я неправду сказал, что вы бедовая! - продолжал смеяться он. - Только в данную минуту на мой счет вы ошиблись, я не хотел вам говорить комплиментов, а просто высказал вслух произведенное вами на меня впечатление. Мне кажется, что в моей откровенности для вас ничего не было обидного, а, напротив…
- Во-первых, - перебила она его, - я никогда ни на кого не обижаюсь, а во-вторых, знаю себе цену сама.
- Должно быть, барыня, вас в жизни баловали-таки порядком? - расхохотался он.
- Ах, нет, меня жизнь не баловала! Вероятно, мы с вами бы здесь не встретились, если бы это было так… - задумчиво ответила она.
- Я не смею быть нескромным и спросить, что вас привело сюда, но желал бы узнать, почему если бы вам жилось хорошо, вы бы не поехали сюда? Надежда Александровна, кажется, ваша подруга и вам очень рада.
- Я приехала сюда места искать на сцене. Надя - здесь всеми любимая актриса и может мне помочь…
- Жаль, что вы не приехали несколько ранее.
- Почему?
Он коротко передал ей свою историю и свои надежды на возвращение своего положения.
- Прежде я счел бы за честь это вам устроить и надеюсь, что вы тогда бы благосклоннее на меня посмотрели. Да и теперь, если все уладится, как я предполагаю, я и все мое влияние будут к вашим услугам.
Она поблагодарила его улыбкой.
- Я не знаю, отчего вы подумали о моей неблагосклонности к вам…
- Если этого нет, то я очень счастлив, что ошибся. Я бы во всяком случае постарался добиться этой благосклонности…
В это время в гостиную влетела Дудкина.
- Я вам, Владимир Николаевич, приготовила кофе своими собственными руками. Надеюсь, что вам будет вкусно и приятно. Сюда прикажете подать или в столовую пожалуйте, там теплее и уютнее для интимных разговоров. Вот уголок, так бы с кем-нибудь вдвоем и сидел бы. Очень поэтично.
- Слышите, что говорит Анфиса Львовна? В столовой уютнее и теплее… Пойдемте туда, авось вы там не будете такая холодная, - встал Владимир Николаевич.
- Мне все равно где сидеть, и я везде одинаковая, - поднялась с дивана Лососинина.
Они отправились в столовую и принялись за кофе.
Анфиса Львовна все продолжала увиваться около Бежецкого и всячески угождала ему. Видимо, у ней вертелась на губах какая-то просьба.
- Осмелюсь я вас попросить, Владимир Николаевич! - наконец начала она. - У вас такая добрая душа и уж такой вы мне благодетель. Окажите благодеяние до конца. Вы здешний житель, значит, знаете всех, а я здесь совсем одинокая женщина и никого не знаю. Вы изволили тогда по доброте вашей меня на службу принять, а Надежда Александровна мне платьев надавала, но все-таки у меня гардероб очень плох и из-за этого мне нельзя хорошие роли играть. Не знаете ли вы такого человека, который дал бы мне взаймы на экипировку. Я бы из жалованья стала выплачивать. Мне просто крайность…
- Вот, Анфиса Львовна, я могу вам предложить сто рублей. Это небольшая сумма, но в данную минуту я не могу вам больше одолжить, - он вынул из бумажника радужную и подал ей.
- Какой вы добрый и хороший человек! - воскликнула Лососинина.
Дудкина взяла деньги и бросилась целовать его в щеку и в плечо.
- Благодетель!
- Что вы, что вы, - отстранял он ее, - полноте! Это обязанность каждого человека по возможности помогать другому. Великодушным нужно быть, - обратился он уже к Лососининой, - чтобы и другие к нам были великодушны. Великодушие - вещь великая. Не так ли, Наталья Петровна?
- Вы меня этим поступком просто обворожили! Это так редко встречается! - подала она ему руку.
- А вы уж меня прежде обворожили, - крепко и долго поцеловал он ее руку. - Я как заколдованный - от того и добр. Ваша вина. Женщина - очаровательный двигатель добрых сил в человеке.
Дудкина незаметно исчезла из столовой.
Этот-то tete-a-tete и застала Крюковская.
Она побледнела.
- Что в вами, Надежда Александровна? - спросил ее Владимир Николаевич, пока она холодно поздоровалась с ним и Лососининой, - вы бледная, нехорошая такая. Верно, ничего не удалось в "обществе"?
- Успокойтесь, - презрительным тоном ответила она. - Все удалось, и даже так, как я не ожидала.
- Удалось, значит - будем жить! - весело воскликнул он. - Отлично заживем. Merci, merci, вам, дорогая моя!
Он бросился к ней, схватил ее руку и поднес к губам, чтобы поцеловать ее.
Она вырвала ее.
- Зачем эти нежности? Не надо. Я и так сделаю. Обещала, так и сделаю. И вы можете быть счастливы и довольны.
В голосе ее звучало полное презрение.
- Коли в этом вы находите счастье… - помолчав, тем же тоном добавила она.
XVIII. Кто в лес, кто по дрова
В "обществе поощрения искусств" происходил между тем ужасный беспорядок.
Величковский оказался никуда негодным администратором.
Все лезли распоряжаться и дело, как ребенок у семи нянек, по русской пословице, оказалось без глазу.
Интрига, проводимая все эти дни Крюковской, возымела свое действие: все были недовольны новыми порядками.
- Помилуйте, Иван Владимирович, я хоть только эконом и не смею вмешиваться в ваши распоряжения как председателя, но все-таки скажу, что так нельзя. Как же можно ставить пьесу безграмотного автора, ведь в ней смысла человеческого нет. Поневоле публика освистала ее, - говорил Городов Величковскому через несколько дней по его избрании, ходя с ним по пустой сцене.
- По правде сказать, я не успел ее прочесть. Дела, знаете, много и на репетиции ни на одной не был, все по делам общества хлопотал. Туда поедешь, сюда, ну и некогда. Ведь актеры сами пьесу предложили, думаю, значит, хороша, а как свистать стали, так заливались, что я даже убежал.