- Да… Нет… Не знаю, - тряхнул волосами мужчина. – Не уверен.
- Не страшно, - пожала плечами девушка. – Но про качели ты знал.
- Я… Как будто смотрел со стороны. Раньше такого не было. Это потому, что ты убираешь замки?
Это слово Солдат до этого не говорил. Слова кода замка́ми она называла только при Джеймсе. А значит, изменения и объединение уже куда глубже, чем осознает сам Зимний.
- Очевидно, - кивнул Ава. – Ох, что-то меня уже мутит слегка… Давай, теперь твоя очередь.
Мужчина постарался скрыть свое нетерпение, пока тормозил качели, и Аврора слезла максимально быстро, продолжая наблюдать за Солдатом.
Он был другим, очень похожим на сержанта Барнса, но всё же иным. Более резкие движения, экономичные и точные, ни одного лишнего сокращения мышц. Всё чётко и по делу, с максимально возможной пользой. Цепкий взгляд, сканирующий пространство. Сжатые губы, которые никогда не улыбались.
Но порой на его лице проступала усталость и невыносимая тоска. Горе. И тогда морщины, которые у Джеймса Барнса появились от смеха, становились глубже, а взгляд – затравленнее.
Он боялся своих мучителей. Боялся, что снова окажется там, откуда нет возврата. Боялся, но… уже и не помнил, какая она – другая жизнь, где нет боли, крови и смерти.
Где его руки были чисты, а память и тело принадлежали только ему одному.
Ава раскачивала качели, насколько у неё хватало сил, и смотрела на него, параллельно читая мысли. Они затягивали и пугали. И ей было жалко его до слёз.
Потому что всё вот это - солнце, ветер, ощущение полёта и свободы – было для него в новинку. Чувство, что ты принадлежишь только себе, что больше никто не отдает тебе команд и не приказывает убивать тех, кого ты даже не вспомнишь потом, окрыляло.
Больше никакого электрического стула, никакого льда – ни вокруг, ни в лёгких, ни в голове! Никаких докторов, с каждым разом смелеющих всё больше, проводящих всё более безумные – и жестокие – эксперименты!
- Я убила его, - сказала она вдруг. Солдат оторвался от любования деревом и его зелёной, прозрачной на солнце, листвой и посмотрел на неё. – Терёхина. Я убила его.
Черные ресницы над серо-голубыми глазами дрогнули. В мыслях его, запорошенных страшными воспоминаниями, завертелась тысяча вопросов. Как? Зачем? Почему?! Каким боком она вообще оказалась рядом с Терёхиным?! Что…
- Я покажу тебе.
Зимний настороженно наблюдал, как она приближается к нему, обхватывает за шею и наклоняет его голову к себе. Лоб коснулся лба, и мужчина задохнулся на мгновение, когда к нему полились чужие воспоминания.
Он видел её глазами, чувствовал её кожей. И когда поток иссяк, Солдат смотрел на неё уже как-то иначе.
«Ты понимаешь».
Это у них с Джеймсом было общим. Как и её реакция.
Разумеется.
- Я рад, что он мёртв. Он был… другим. Более… жестоким, - с заметным трудом выдавил из себя шатен. Он снова посмотрел на листву, машинально отталкиваясь ногой от земли и легко раскачиваясь. – Там была медсестра, я помню, что у неё были кудрявые светлые волосы. Она работала со мной… довольно долго. И всегда старалась быть аккуратнее, не причинять лишней боли, когда, например, брала анализы. Я помню, что однажды она даже принесла мне печенье, сказала, что в тот день было Рождество.
Ава не спрашивала, что было дальше. Солдат перевел взгляд на неё, и она увидела сама.
Терёхин посадил её на электрический стул, предварительно введя какую-то сыворотку. И заставил салаг-новичков из охраны и техников смотреть, делать замеры и пометки.
А сзади них стоял Зимний солдат, и именно на него глядела испуганная девушка, умоляя помочь, спасти.
- Когда от неё пошел дым, она уже молчала, - закончил мужчина. – У меня был приказ – стоять и не двигаться. Я тогда не сразу осознал, за что с ней так. Потом понял – из-за меня. Что она посмела показать мне, что я не животное, не оружие. Она хотела, чтобы я понял, что я живой человек. Но я не успел понять.
Больше врачи таких ошибок не совершали – Солдата с тех пор не оставляли надолго без криокамеры и обнуления. Он начинал мыслить, чувствовать, вспоминать. Идеальное оружие начинало совершать ошибки.
И все же оборудование было слишком ценным, чтобы пускать его в расход.
- Он любил мучать других, и я с ещё одним телепатом организовали ему это. – Аврора усмехнулась. – Ты знаешь, он боялся тебя до смерти. Когда узнал, что ты сбежал, практически весь дом отделал сталью, спал с пистолетом под подушкой, расплачивался только наличкой…
- Они все такие смелые, когда ты прикован пятью ремнями, - едко ухмыльнулся мужчина. – А стоит тебе как-то дернуться, накладывают в штаны от страха. Стив подошёл слишком близко.
Глаза его упёрлись куда-то ей за спину.
- Ты видишь его?!
- Слышу. К тому же, это логично, что они не отпустили тебя вместе со мной. Я – угроза. – Это прозвучало обыденной констатацией факта, и все же она видела, что ему не по себе от этого.
- А ты мне не угроза? – спросила рыжая.
- Я… не хочу тебя убивать. Не хочу. Ты… другая. – Слова из Солдата выходили короткими, рубленными фразами, когда он не знал, что именно чувствует. – Баки старается тебя защищать. И я тоже буду.
- Спасибо, - улыбнулась она. – Ты знаешь, с чем связано слово «Рассвет»?
- Нет, - задумчиво проговорил Зимний. – Но… Зола часто повторял, что я - новое оружие новой Гидры. Может, что-то, связанное с этим?
- Представления не имею, - пожала плечами Маклауд.
- А ты можешь… снять замо́к здесь? – попросил неуверенно шатен.
- Не хочешь возвращаться в лабораторию? – догадалась она.
- Нет. Здесь хорошо. Свободно.
- Тогда пересядь под дерево, пожалуйста, если накатался. Я не удержу тебя, когда ты начнёшь падать.
Солдат покачался ещё пару минут, после чего поднялся и направился к дереву. Там возникла заминка, так как он сел, да, но тогда Авроре было неудобно. Она повертелась вокруг него, покрутилась, после чего Зимний дёрнул её вниз, чтобы она села, и стремительно опустил голову ей на колени.
- Готов, - сказал мужчина. – И спасибо… Аврора.
- Да не за что, - улыбнулась рыжая, и когда он закрыл глаза, провалилась в его сознание.
***
«Рассвет» мог значить опять же что угодно. Гидра умела скрываться. Ещё бы, столько лет практики!
Но, как догадалась Ава, всегда лучше начинать с самого начала. Кинолента была осторожно отмотана к самому первому воспоминанию, и Маклауд погрузилась в чужую жизнь.
Детство, юность, семья, друзья… Всё это мелькало перед глазами телепатки, которой приходилось работать на два фронта – смотреть киноленту и чутко прислушиваться к замку́. Но порождение безумных учёных пока ещё нигде не дрогнуло.
Аврора не могла сказать, почему остановилась именно на этом моменте, но что-то привлекло её внимание. Может, частично восстановленная яркость. Или удивительный вид.
А может, сам мозг Джеймса Бьюкенена Барнса старался ей помочь избавить его от дряни, что семьдесят с лишним лет контролировала его.
Кто знает?.. В любом случае, девушка присмотрелась к странной картинке.
Это был рассвет. В прямом смысле. Рассвет над Бруклином, а сержант наблюдал за ним с крыши. И потому отсюда было видно всё.
«Боже, какая рань… Ради чего ты вытащил меня сюда, придурок?!»
Голос Стива звучал несколько тоньше, чем в её время, оно и понятно – тогда он ещё и знать не знал про какую-то там сыворотку. Друг был раздражен и недоволен, что его подняли с постели, где ему так хорошо и тепло лежалось.
«Смотри, какая красота!» – выдохнул Джеймс из прошлого.
Красота действительно была неописуемая. Даже то, что воспоминание это было сероватым, не полным, не делало его хуже.
Как солнце медленно и величественно поднимается из-за горизонта. Как постепенно становится всё больше и своими лучами дотягивается сначала до самых крайних домов, потом до тех, что подальше. И так, захватывая всё большую территорию, добирается до дома Барнса и его самого, стоящего и приветствующего светило на крыше.