Институт мы будем понимать в максимально широком смысле – как инстанцию, промежуточную между индивидом и обществом, отвечающую определенным потребностям и способную к самовоспроизводству. Существует множество исследований, посвященных как институциональной природе литературы в целом, так и отдельным институтам18. Количество и многообразие предлагаемых в научной литературе по этому вопросу подходов таково, что с трудом поддается обзору: достаточно сказать, что в качестве значимых институтов могут рассматриваться и сама литература, и отдельные жанры, и, например, тяжелая добывающая промышленность в немецких странах эпохи романтизма19. Особое внимание исследователи уделяют толстому литературному журналу, во многом наиболее значительной форме бытования литературы середины XIX века20. Как мы покажем, именно с толстым литературным журналом наиболее тесно связано развитие русской драматургии, и академики не смогли избежать влияния журналистики, как бы им того ни хотелось. Для нашей работы наиболее полезными оказались исследования того, как институциональная организация литературного поля могла соотноситься с позицией отдельных участников литературного процесса и с поэтикой отдельных произведений: иными словами, наш анализ находится между описаниями отдельных сообществ и исследованием социальных функций произведения искусства21. На русском материале этому посвящена до сих пор значимая книга У. М. Тодда III, где, однако, речь идет о литературе более раннего периода, а драматургия практически не упоминается22. Сборник статей этого же исследователя, связанный с теми же вопросами, прежде всего посвящен произведениям Достоевского и Льва Толстого23. Отдавая себе отчет в том, что хоть сколько-нибудь исчерпывающий анализ всех институтов, определяющих историю русской драматургии, в пределах одной работы невозможен, мы все же попытаемся рассматривать историю Уваровской премии в историческом и институциональном контексте.
Автор этой книги прежде всего воспринимает себя как историка литературы, к целям которого относятся реконструкция историко-литературных процессов и интерпретация отдельных произведений. Однако на современном этапе развития науки, как кажется, этих целей невозможно достигнуть, игнорируя тот факт, что литература представляла и представляет собою социальный институт, выполняющий определенные общественные функции в определенном историческом контексте. Фернан Бродель некогда начал свое «Средиземноморье» с главы, посвященной роли гор в истории региона: по мнению великого историка, без этого обстоятельства ни экономическая, ни политическая история Средиземноморья непостижима. На наш взгляд, те исторические и общественные условия, в которых развивалась русская литература, составляют те базовые условия, без которых нельзя до конца постичь, кто, как и зачем писал, читал, ставил и смотрел русские пьесы XIX века. В то же время мы не пытаемся выполнять работу социологов или театроведов: целью мы ставим не растворить историю литературы в других дисциплинах, а обогатить ее, задавая хорошо забытые вопросы и обращаясь к несправедливо мало изученному материалу.
Вместо традиционных для истории литературы вопросов, «как сделано» то или иное произведение или из чего оно сделано, мы пытаемся сфокусироваться на вопросе, что оно делает, каковы его социальные функции. Обычно такой подход противопоставляется медленному чтению отдельных произведений или традиционным историко-литературным исследованиям24. С нашей же точки зрения, изучение социального измерения литературы позволяет не отбросить эти более традиционные подходы, а, напротив, усовершенствовать их и увидеть даже в широко известных произведениях проблемы, ранее не привлекавшие внимания историков литературы. В этой книге мы постараемся продемонстрировать, каким образом прочтение даже таких общеизвестных пьес, как «Гроза» Островского, может обогатиться, если обратиться к указанным вопросам.
Литературные премии сейчас чаще всего ассоциируются со специфическим положением современной литературы. Многочисленные скандалы, шумные обсуждения в прессе, комментарии известных и неизвестных литераторов сопровождают вручение множества наград самого разного уровня и в самых разных номинациях – за лучшие романы, книги стихотворений, рассказы, первые публикации и проч. и проч. В распределении премий участвуют известные критики, ученые, политические деятели, лауреаты предыдущих лет. Один из наиболее популярных способов рекламировать книгу – указать на обложке, какими престижными наградами увенчан ее автор. Особенно бурный ажиотаж каждый год вызывает вручение Нобелевской премии в области литературы, обычно провоцирующее даже очень далеких от современной литературы читателей на многочисленные высказывания, в основном критического толка, которые с исключительной легкостью распространяются через социальные сети и блоги. Для людей, хорошо знакомых с литературной ситуацией, сам факт награждения или хотя бы включения некой книги в шорт-лист той или иной награды уже очень многое может сказать о литературной и политической позиции ее автора25.
18
См., например:
19
См.:
20
См.: Literary journals in Imperial Russia / Ed. D. A. Martinsen. Cambridge; New York: Cambridge UP, 1997;
22
23
25
См.: