Папа (смотрит на часы). Спасибо за компанию. Мы чудесно провели время. Где официант? Нам пора. Я хочу рассчитаться.
Дов. Не беспокойтесь. Уже заплачено.
Папа. Почему? Мы заказывали. Я хочу заплатить. Это немалых денег стоит. 402
До в. Мы тут дома, а вы в гостях. Израильский шекель, конечно, не американский доллар, но тоже деньги. Считайте, что мы вас угостили.
Мать (в восторге). Какие люди! В Америке вы таких не встретите.
Рома. Вы таких в Израиле тоже не встретите. Он здесь один такой...
Папа. Мы перед вами в долгу. У вас вечер свободный? Мы собираемся на концерт. Могу я вас пригласить за компанию? 26. Интерьер. Концертный зал.
Американская семья со своими гостями заняла ложу. Дов с Ромой и Усатым не успели переодеться и среди нарядной туристской публики, заполнившей партер, выглядели бы весьма одиозно, если бы не укрылись в ложе за бархатным барьером, откуда видны лишь их головы.
На сцене - трое молодых людей и три девушки в армейской униформе и темных очках. Они играют на гитарах, поют и танцуют. И зал захлебывается от восторга, вторя их ритмичным движениям и рукоплеща в такт мелодии. Американский папаша от избытка чувств ткнул Дова локтем в бок.
Папа. Слушай! Мы - воистину великий народ!
Дов (покровительственно). А кто в этом сомневался! Ребенку ясно. Даже если у него родители антисемиты.
Папа. Подумать только! Простые солдаты и такие артисты! А какие красавцы! Только зачем им очки? Я хочу заглянуть в их прелестные глаза!
Под ритмичные ликующие аплодисменты зала артисты завершают свой номер и кланяются публике. А дальше произошло такое, что смыло улыбки с ляц и рукоплескания. Публика в шоке прилипла к своим местам.
Все шестеро молодых артистов сделали солдатский, как по команде, поворот направо, построились в шеренгу и, положив каждый руки впереди стоящему на плечо, тронулись за кулисы, осторожно ступая, как это делают слепые.
Папа. Боже! Они - слепые! Все шестеро слепы!
Дов. А что такого? Последствия последней войны. И слепым тоже надо жить.
Мертвая тишина сковала зал. Погасли улыбки, заблестели слезы в глазах.
А уход слепых со сцены продолжается мучительно долго.
Дов смотрит на пристыженную, пришибленную аудиторию, на бриллианты, словно поблекшие в ушах и на шеях дам, и на его губах проступает улыбка, улыбка превосходства. 27. Интерьер. В автомобиле. Ночь.
Роскошный американский "Кадиллак" скользит по уснувшей улице с дорогими виллами за оградами из пальм. В машине - американская семья и Дов.
Папа (Дову). Как я полагаю, вы не живете в одной из этих вилл?
До в. Почему нет? Вот как раз эта вилла - моя! Угловая!
Папа. Вы шутите.
Дов. Нет, это - моя вилла. Недавно купил. Не каждый беден в Израиле. Остановитесь здесь, пожалуйста. Я выйду.
Он с достоинством попрощался с американцами и вылез из автомобиля. Машина ушла, оставив его на тротуаре. Он озирается на незнакомые дома. И увидел на балконе угловой виллы даму в халате.
Дама. Добрый вечер! А что вы делаете у нас в такой поздний час?
Дов. Секрет. А мы с вами знакомы?
Дама. Он еще спрашивает! А кто у меня устанавливал холодильник? Не помните? А я вас не забыла.
Дов. Конечно... И я вас помню...
Дама. Так что вы стоите? Поднимайтесь ко мне.
Дов. Среди ночи?
Дама. Посмотреть холодильник никогда не поздно. Надо бы его подрегулировать. Вы же не спите. И я не сплю. Я одна-одинешенька во всем доме.
Американский "Кадиллак" развернулся и проехал мимо Дова, уверенно входившего в дом. 28. Интерьер. Вилла. Ночь.
Крупная дама с заметными усиками на верхней губе впускает Дова и сразу же заключает его в могучие объятия. До в. Подожди, подожди. Дай дух перевести...
Дама (не выпуская его из объятий). Я слишком долго ждала. Думала, ты меня совсем забыл. Но нет, вспомнил.
Дов сидит на краю широченной кровати и нехотя раздевается. Дама демонстрирует ему чудесную ночную рубашку, растянув на раскинутых руках.
Дов. Это не мой размер.
Дама. Прямо сердце болит. Прислали из Парижа такую прелесть. И - на тебе/ Мала/ Катастрофически мала/ Можно с ума сойти/
Дов. Дай-ка. Ох, хороша/ Слушай, у меня идея/ Уступи эту штуку мне. А я подарю своей жене. Идет? Это будет высшая справедливость. 29. Интерьер. Квартира Дова. Ночь.
Ципора и дети в ночных рубашках окружили телевизор - диктор сообщает последние известия о захваченном арабами самолете. Ципора плачет. Дети старательно изображают печаль.
Мальчик. А где так поздно отец?
Ципора. За отца можешь не волноваться. Что будет с бедной тетей?! 30. Интерьер. Кухня в чьей-то квартире. День.
Семья толпится в кухне. Моложавая, не без шарма, женщина и ее двое детей с уважением наблюдают, как Дов ловко устанавливает новый холодильник.
Дов (требовательным тоном, не оглядываясь). От-вертку!
Женщина с готовностью бросается к его сумке с инструментами и подает ему отвертку.
Дов. Плоскогубцы!
Дети мигом бросаются выполнять его требование. Семейство любуется Довом, а он то и дело останавливает на хозяйке свой наметанный глаз.
Дов. Мне любопытно, где ваш муж? Почему его нет дома, когда привезли холодильник? Это мужское дело - проследить, чтоб работа была сделана как надо, а не лишь бы как.
Женщина (не поднимая глаз). Вы не сделаете работу плохо.
Дов. Это почему же?
Женщина. Потому что у вас лицо порядочного человека... джентльмена.
Дов. Как вы наблюдательны. А если это только видимость... Чтобы притупить бдительность.
Женщина. Ну что вы! Я в людях разбираюсь.
Дов. Ладно. Иногда и женщины говорят дело. Но все же меня интересует, где ваш муж?
Женщина. Где может быть здоровый, не совсем старый мужчина в этой стране?
Дов. Все ясно! Я сам недавно отбухал месяц на военной службе. Но вот дети почему не в школе?
Женщина. Им очень хотелось посмотреть, как вы будете устанавливать новый холодильник.
Дов. Нехорошо! Место детей - в школе. (Обращается к детям.) Надеюсь, завтра вы не пропустите занятий?
Дети. Не пропустим!
Дов. А то ведь как получается? Стоит отцу отлучиться, и они уже творят, что хотят. Ох, дети, дети. Горе с вами. Ладно. Бегите на улицу, нечего слушать, о чем взрослые болтают.