Даже Юлии Владимировне — политику-бизнесмену со стажем и главному «борцу» с коррупцией в Украине, такой аксессуар был не по карману! Ее ридикюль от Birkin тянул всего-то на 24.999 евро! «Хто она такая?! — задала себе вопрос „латышка“ и сама же ответила: — Зараза!». Но… ничто так не объединяет соперниц, как ненависть к чужому богатству! На одной из светских вечеринок, после созерцания супруги одного арабского шейха с бриллиантовой сумочкой «1001 ночь» от ювелирного дома Mouawad стоимостью… 3,8 миллиона долларов в руках, украинкам, со своими сраными котомками за 25.000 евро, расхотелось жить!
— Да мы просто нищие! — горестно воскликнули обе. — Какой ужас!
Конкурировать с Юлей, не говоря уже о супруге шейха, было сложно, но соперница по брендам Марийка не сдавалась и ни в чем не хотела ей уступать. Как-то раз, она увидела Юлю на Майдане в новой шубке из Баргузинца (Баргузинский соболь) и, задрожав от ярости, устроила мужу «душ „Жарко“»!
— Ну шо ты берешь с нее пример?! — возмутился тогда Петро. — Все равно нам за ней не угнаться! У нее 300 банковских счетов по всему миру, а у нас всего 500… на двоих!
В конце концов, совершенно обалдев от бесконечных стенаний второй половинки по поводу собственной бедности, поднатужился и купил жинке пижаму из соболя (кого сегодня шубой удивишь?) от модного дома Gucci.
— Только не забудь пригласить ее к нам с ночевкой, — напомнила обрадованная супруга.
— Не забуду! — пообещал Петро и пригласил.
Страшное произошло после ужина. Когда Марийка, в новой драгоценной пижамке, ввалилась в спальню к гостье, ее ждал такой сюрприз, о котором даже вспоминать не хочется! Юля встретила полуночницу во всеоружии. На ней красовался целый комплект: стринги, лифчик, гольфы, халат и тапочки из меха… Марийка не поверила своим глазам… ВИКУНЬИ (самого дорогого в мире меха, с которым ни соболь, ни пижама и рядом не валялись!!!) от модного дома Loro Piana, да еще с отделкой из кожи суринамской пипы!!! Пережить это было почти невозможно! У Марийки случился нервный срыв… и оклемалась она, только подлечившись на Виргинских островах. А когда вернулась, сразу же снялась в фотосессии в шикарной майке-вышиванке, даже и не надеясь вызвать этим поступком приступ зависти у соперницы. Ошиблась! Юля была шоке от наглого выпада этой занюханной лекарши и хотела назло заказать себе новую шубку-вышиванку, но не успела… ее посадили.
Она догадывалась (не такая уж дура!), чьих рук это дело, и мечтала подружиться с новым президентом Украины Худаковичем, чтобы добраться до Петьки и отомстить, но тут, как говорится, рогами уперся этот прокуроришко Овсянка, и Юлю определили на нары на семилетний срок! Но… недолго музыка играла, недолго фраер танцевал. В перерывах между СПА процедурами и обедами в Викторианском стиле, Смертенко уже чувствовала аромат свободы и дыхание перемен, вовсю строя планы на свое президентство и попутно размышляя о том, что этим паразитам скоро мало не покажется!
Виктуара свежий ветер перемен, однако, не радовал. Трон под ним уже ходуном ходил, ну, а поскольку был он духом слаб, то даже и не думал сопротивляться той черной силе, которая, как саван, накрыла Украину.
Глава 4
Германия. Берлин
За прошлым не просто закрой дверь, а запри ее на засов. Прошлое должно остаться только в памяти и никогда, ни при каких обстоятельствах, не вторгаться в нашу жизнь.
С той последней встречи с Алексеем на перроне Питерского вокзала, после смерти Ефима (роман X. Графф «Одноклассники»), пролетело несколько лет… Любовь прошла… завяли помидоры, так, вероятно, следует охарактеризовать отношения, связывающие меня и моего бывшего одноклассника, любовника и друга, ныне совершенно чужого человека. Перед своей смертью муж попросил меня сделать Алешку счастливым… а как сделаешь, если ему это не надо?! Не нужно это было и мне, хотя я, пусть и через силу, пыталась заботиться о нем. В один прекрасный день он пришел и сказал: «Оля, прости, кажется я нашел свое счастье!», и был таков.
«Что же, скатертью дорожка!», — подумала про себя и с облегчением вздохнула, скинув, наконец-то, этот камень со своей шеи и… с души. «Оковы пали, и свобода нас встретит радостно у входа!», — перефразируя А. С. Пушкина. Да… у входа в новую жизнь, которая вступила в свой последний этап — ЗАКАТ. Если я скажу вам, что не боюсь старости, вы мне не поверите, поэтому признаюсь: пока пугаюсь, но до настоящего панического страха остается еще пара десятков лет. С грустью представляю себе, как это может выглядеть.
В то время как моя внучка будет натягивать на меня бюстгальтер (к этим годам уже совершенно лишний предмет одежды) и майку, я буду валяться в рейтузах и валенках на кровати, не в силах вырваться из сладкого сонного плена… А потом, стащив меня с лежанки, она потащит меня в «Пенсионный ад», приговаривая по дороге: «Веди себя хорошо, не ругайся с Василием Петровичем, не отнимай спицы у Тамары Павловны и не вырывай компот у Игоря Сергеевича, а то не получишь пенсию!». Сначала, на завтраке, своими беззубыми ртами мы с превеликим удовольствием будем рубать манную кашу. Затем, в час игр — сплетничать о своих знакомых и костерить родственников. В тихий час — посвистывая, почмокивая и попукивая, с удовольствием давить подушку. А в музыкальный — громко, по мере своих истощенных сил, распевать революционные песни про паровоз и, конечно же, с нетерпением ждать когда нас заберут домой! Вот так у большинства и заканчивается жизнь… это в лучшем случае, в худшем — на муниципальной койке в каком-нибудь заброшенном доме престарелых…