В МИДе этим делом занимался мозговой трест тех лет — американисты во главе с суровым заместителем министра Г. М. Корниенко и неортодоксально мыслящим, но хорошо пишущим начальником Управления планирования и оценок Л. И. Менделевичем. Это, очевидно, был тот сплав, который по замыслу министра иностранных дел А А. Громыко мог дать нужный результат.
Один за другим, как колоду карт, перебирая факты из биографии Рейгана, мидовские специалисты пришли к выводу, что он просто «везунчик». Окончив колледж в годы тяжелейшего экономического кризиса, сумел устроиться спортивным комментатором на радио. Это был прорыв. Потом был Голливуд, где он снялся в 53 фильмах, и телевидение, где он рекламировал продукцию «Дженерал Электрик». Там он заработал деньги. А став миллионером, ринулся в политику и дважды избирался губернатором Калифорнии. А теперь вот стал президентом Соединенных Штатов Америки.
Вскоре министру был представлен доклад-оценка, в котором указывалось, что на прошедших несколько дней назад, 4 ноября, выборах республиканец Рональд Рейган получил 51 % голосов — на 8 миллионов больше, чем его противник Джимми Картер. Для Америки это — внушительная победа. В избирательной кампании фигурировало два главных вопроса — экономическое положение Соединенных Штатов и их роль в мире. Эти вопросы и будут формировать будущую американскую политику.
Картера доконала экономика, докладывали эксперты. Инфляция в стране подскочила на 12,5 %, безработица выросла до 8 миллионов, учетные банковские ставки взлетели до небес и бизнес стал сворачивать производство. Поэтому Рейган победил, заострив простой вопрос: лучше ли вам живется, чем четыре года назад?
Другое слабое место, на котором сыграл Рейган, — это синдром национального унижения после поражения во Вьетнаме. Картеру не удалось преодолеть его, и теперь Рейган обвинил, что во время его президентства глобальные позиции США ослабли, а Советского Союза укрепились. Просоветские режимы появились не только в Азии и Африке, но и под боком у США. К Кубе добавилась Никарагуа, и борьба теперь идет за Сальвадор.
Рецепт у обоих кандидатов в президенты был один — увеличить военные расходы, нарастить военную мощь и таким путем утвердить американское господство в мире. Но Картеру избиратели не поверили, а Рейган выступал за более радикальные меры в проведении политики силы. Поэтому на первом этапе все внимание новой администрации будет сосредоточено на экономических и военных проблемах.
А далее, следуя указаниям министра, были выработаны первые оценки политики будущей администрации США. Суть их сводилась к тому, что программа Рейгана примитивно проста. Во-первых, вернуть Америке ее «величие», т. е. утраченные за последние десять лет позиции, мощь и уверенность в себе. А во — вторых, возродить присущую американскому духу личную инициативу, скованную государственным регулированием.
Тут Громыко оживился и принялся рассуждать о сущности так называемого экономического либерализма. Суть его, говорил он, — ставка на свободу рынка: он-де сам все решит.[1] Надо лишь отпустить вожжи, снизить налоги и расходы на социальное обеспечение. Иными словами, свести к минимуму государственное регулирование экономики и дать волю капиталу — он будто бы все отрегулирует, а на самом деле порушит.
Потом перешли к внешней политике Рейгана. Здесь было полное единство мнений — это будет силовая политика. Произойдет резкий рост военного бюджета, причем упор, судя по всему, будет делаться на вложение денег в новые военные технологии. Надо ожидать также увеличения американского присутствия в таких ключевых районах, как Ближний Восток, Персидский залив и Южная Азия. Все это будет проходить под лозунгом крестового похода за свободу, а на деле означать резкий рост гонки вооружений, конфронтации и международной напряженности.
В этих категорических выводах присутствовала одна оговорка. То, что провозглашается в предвыборных речах в Америке, не обязательно будет потом претворяться в жизнь. Республиканцы всегда выступают с более жестких позиций, чем демократы. Но именно с республиканцем Р. Никсоном нам удалось начать проводить в жизнь политику разрядки и заключить фундаментальные соглашения, определяющие геостратегическое равновесие: Договор об ограничении стратегических вооружений и Договор о противоракетной обороне. На это намекал недавно Г. Киссинджер, который говорил нашему послу в Вашингтоне, что Рейган не будет вести дела с Советским Союзом по сценарию, который вытекает из его нынешних выступлений.
Так что на ближайшее время нам следует занять выжидательную позицию, не спешить с резкой критикой новой администрации и посмотреть, как она себя поведет. А там видно будет.
Согласование этих положений с коллегами из КГБ особых проблем не вызвало. Разве что в акцентах. Ссылаясь на председателя КГБ Ю. В. Андропова, они напирали на то, что новый президент и его окружение — «зоологические антикоммунисты». Еще будучи в Голливуде, Рейган организовывал травлю американских коммунистов. На заседании комиссии палаты представителей по расследованию антиамериканской деятельности он свидетельствовал, что коммунисты стараются захватить контроль над американской киноиндустрией. Он всегда поддерживал самых ярых антисоветчиков и «оплакивал» миллионы людей за «железным занавесом».
Антисоветизм лежит в основе и его нынешней избирательной кампании. В программе республиканской партии черным по белому обозначена цель достичь военного превосходства над Советским Союзом, так чтобы США могли «уничтожить советские военные цели». В ней прямо говорится о «военных действиях повсюду в точках советской уязвимости».[2]
Так что, скорее всего, антисоветизм — это не предвыборная пропаганда, а намеченный курс, который будет жестко проводить Рейган и его команда. Поэтому нужно готовиться к серьезному осложнению отношений с Америкой, резкому усилению международной напряженности и возрастанию угрозы войны.
Привести к одному знаменателю эти расхождения в акцентах было не так уж сложно. Поэтому практическим результатом этой работы явилась Записка в ЦК КПСС, которую Громыко и Андропов подписали 17 ноября 1980 года. Не углубляясь в оценки политического курса новой администрации, они предлагали предпринять шаги через советское посольство в Вашингтоне по установлению контактов с окружением Рейгана, имея в виду прежде всего изучение лиц, которые займут ответственные посты в его администрации, и выявление их взглядов на внешнеполитические проблемы, особенно в отношении Советского Союза.
Члены Политбюро согласились с этим, решив, очевидно, что лучше подождать и посмотреть. Правда, как рассказывал Александров, перед заседанием Политбюро состоялось горячее обсуждение всех этих вопросов в Ореховой комнате, где вновь обозначилась разница в акцентах. Но напряжение разрядила эскапада Дмитрия Федоровича Устинова.
Невысокого роста, несколько рыхлой комплекции, которую облагораживал строгий маршальский мундир, министр обороны СССР был человеком эмоциональным и нередко в отличие от Громыко и Андропова, застегнутых на все пуговицы, своих чувств не скрывал. К тому же он был веселым и острым на язык собеседником.
— Пугают нас, — сказал он. — Рейган еще только грозится, а Картер уже начал гонку вооружений. Разрядка накрылась. Поэтому, если зреть в корень, то получается: что Рейган, что Картер — разница небольшая. Как у нас в армии говорят — однохренственно! Оборону все равно надо крепить, независимо от того, кто там придет к власти в Америке.
Посмеялись. Брежнев жизнерадостно, а Андропов и Громыко сдержанно, чуть скривив губы. И тоже согласились.
Определить состав ближайшего окружения Рейгана и его настрой труда не составляло. Об этом много писали американские газеты, а кадровые перестановки в Белом доме горячо обсуждались на светских раутах в американской столице. Поэтому работникам советского посольства в Вашингтоне нужно было не лениться читать газеты и ходить на приемы.
1
А. А. Громыко помимо всего прочего, был еще доктором экономических наук. Он сам написал ряд книг по экспорту американского капитала. Последняя его работа «Внешняя экспансия капитала: История и современность» была опубликована в 1982 г.
2
Congressional Record. Proceedings and Debates of the 96th Congress, Second Session, p. s10445 — s10470.