Асад, по словам Джеллуда, говорит, что сирийский народ выражает недовольство позицией Советского Союза, задается вопросом, какова ценность договора о дружбе. Аналогичные высказывания имеют место в Ливии, где задаются вопросом, почему Ливия тратит миллиарды на оружие, не способное защитить страну. В результате обмена мнениями между ливийским и сирийским руководством было решено, что Советский Союз не в полной мере представляет себе всю опасность создавшегося на Ближнем Востоке положения и что поэтому необходимо, чтобы Каддафи срочно посетил Москву…»
Ситуация такова, подчеркнул Джеллуд, что данное обращение может оказаться последним. А на следующий день Каддафи заявил послам соцстран:
— Где наша дружба с друзьями, где она? Наша дружба с соцстранами горит, как горит Бейрут. Отношения строятся на коммерческой, а не на дружеской основе. Оружие, которое мы у вас покупаем — детские игрушки. Танки и ракетные установки горят, как картонки.
Это уже был открытый афронт. Брежневу об этом не докладывали, чтобы не волновать из-за выходок «сумасшедшего» Каддафи, а в Триполи пошел лаконичный отказ — занято советское руководство. У нас постоянный контакт с руководством Сирии и ООП. Все вопросы решаются быстро и оперативно. Поэтому «необходимости во встрече сейчас не возникает». Но Асада решили принять и послушать, что он скажет.
А в Ливане в это время война снова шла полным ходом. 24 июня израильские войска перерезали шоссе Бейрут — Дамаск и начали штурм Западного Бейрута, сопровождая его ковровыми бомбардировками. Часть палестинцев потихоньку просачивалась в горы — партизанить, а другая часть окапывалась в ливанской столице, готовясь принять неминуемую смерть.
И тут как тут в Бейруте объявился американский посол Хабиб, который стал убеждать не израильтян, а палестинцев уйти подобру-поздорову из города, обещая им безопасный проход. И снова писал Арафат Брежневу:
«От Абу-Аммара товарищу Л.И. Брежневу
25 июня 1982 года
В течение нескольких дней сжимается блокада Бейрута. Без перерыва, днем и ночью, город подвергается обстрелам и бомбардировкам с моря, суши и воздуха, что сеет смерть среди мирного ливанского и палестинского населения и бесчисленные разрушения.
В силу той ответственности, что лежит на мне, обращаюсь к Вам, товарищ Л.И. Брежнев, как к другу, с просьбой встать на сторону палестинского и ливанского народов в эти дни отчаянного горя и принять меры для прекращения этой происх американской администрации.
Я одящей сейчас бойни, совершаемой израильской армией с согласия и благословения уверен, что Вы, товарищ Л.И. Брежнев, способны сделать что-нибудь для спасения ливанского и палестинского народов. Шлю Вам свой привет и приветствия наших народных масс и наших революционеров Вам и народу дружественного Советского Союза.
С этого момента ливанским кризисом снова стал заниматься А. А. Громыко, который как раз вернулся из Нью-Йорка. Он заметно нервничал и сразу же вызвал «доверенных мудрецов».
— Что будем отвечать? Какова обстановка в Бейруте? — мрачно вопрошал он, потрясая телеграммой со слезным обращением Арафата.
Ему доложили, что палестинцы в Бейруте окружены. Блокада сжимается, и не сегодня-завтра начнется их уничтожение. Американский посол Хабиб снует между Бейрутом и Тель-Авивом, вырабатывая условия их ухода из Ливана. К посредничеству подключились также французы. Судя по всему, Арафат готов вывести свои отряды из города и сдать оружие ливанской армии, хотя открыто об этом не говорит. И нам не надо мешать ему. На днях он весьма откровенно сказал послу Солдатову, что намерен потянуть время, с тем чтобы добиться наиболее благоприятных условий для своего ухода «с поднятой головой».
— Вот и хорошо, — сказал министр, — быстро подготовьте ему ответ. Смысл: мы с пониманием относимся к вашему решению уйти из Бейрута. Палестинцам нужно копить силы.
Кроме того он велел дать такое указание послу:
— В случае обращения Хауи[62] и Арафата предоставить им убежище на территории советского посольства в Ливане, дайте на это согласие. При обращении некоторых других палестинских и ливанских друзей (2–3 человека) принимайте решение на месте в зависимости от Ваших реальных возможностей.
Покончив с Арафатом, Громыко как будто приободрился и велел срочно подготовить грозное послание Рейгану.
— В нем не рассусоливать, а твердо сказать, что США должны принять все необходимые меры, чтобы образумить Тель-Авив, заставить его встать на путь выполнения решений Совета Безопасности ООН. Кроме того подготовить послания основным лидерам Запада — Франции, Германии, Канады, а также Индии с призывом поднять свой голос против израильской агрессии и истребления палестинцев.
После этого перешли к самому трудному вопросу: что сказать Асаду, ведь он уже почти на подлете к Москве. Министру доложили, что колебания в советском руководстве закончились. В споре с военными Черненко и Тихонов стали на сторону МИДа. Видимо, они переговорили с Брежневым и тот назвал авантюрой сирийское предложение о размещении в Сирии советских ракет ПВО вместе с персоналом. Тут Громыко вступил в разговор и веско бросил:
— О каком советском военном присутствии в Сирии можно говорить, когда наши руки связаны Афганистаном? В Польше у нас земля под ногами горит и мы там ничего сделать не можем, а теперь вот еще в Сирию лезем!
В результате недолгого обсуждения договорились занять на переговорах с Асадом такую позицию:
1. Самим вопроса о базах не поднимать, а послушать, что скажут сирийцы. Исходить при этом из того, что создание военных баз в Сирии нам в принципе выгодно, но все зависит от условий.
2. Новейшие ЗРК Сирии поставить, но функции советского персонала при них ограничить только обучением сирийских специалистов.
Громыко тут же связался по телефону с Андроповым и изложил ему эти тезисы. Тот не возражал, — видимо, хорошо чувствовал расклад сил в Политбюро. Кроме того, этим утром Брежнев заупрямился и наотрез отказался встречаться с Асадом. Скорее всего не ведал больной генсек, какие споры идут у него за спиной. Просто не по душе ему были муторные переговоры с упрямым сирийцем. А это значило, что переговоры с ним предстоит вести завтра Андропову.
Тогда же был решен и другой щекотливый вопрос: как встречать президента Сирии? Дело в том, что визит его был сугубо секретным и о нем не должно было знать даже сирийское посольство в Москве. Но Асад не иголка в стоге сена, и весь антураж его встречи в аэропорту Шереметьево мог бы раскрыть тайну появления высокого гостя в советской столице. Тем более, что в Москве в эти дни так некстати находился король Иордании Хусейн.
Придумали такой трюк: организовать программу так, чтобы отлет короля в Ленинград и тайный прилет президента проходили бы с разницей в один час. Тогда вся суета во Внукове и кортежи правительственных машин, мчащихся по Киевскому шоссе, не вызовут ни вопросов, ни подозрений.
«Болванку» всех названных Громыко документов быстро подготовили в отделе стран Ближнего Востока МИДа — ребята там были талантливые. Только злословили вольнодумцы:
— Уже со счета сбились, сочиняя то интервью Генерального, то Заявление Советского правительства. И все одно и то же пишем: предупреждаем Израиль и его американских покровителей. Прямо как Китай в лучшие годы борьбы с американским империализмом. Но они, не мудрствуя лукаво, просто нумеровали свои заявления: сто первое предупреждение…, двести десятое и т. д. Так, может быть, и нам так делать? А то ведь только слова новые придумываем.