Время летело быстро, и развертывание советских зенитных ракетных полков (ЗРП) в Сирии шло полным ходом, хотя злополучный протокол об их применении еще даже не был согласован. Над ним усиленно корпели военные двух стран, но дипломатов к этой работе и близко не подпускали. Это тоже было нечто новое. Однако по настоянию Громыко мидовцев время от времени знакомили с текстом соглашения, и министр постоянно интересовался, как идет дело.
31 декабря 1982 года уже ближе к вечеру он вызвал заведующего ОБВ и начал расспрашивать: кто будет командовать этими полками и против кого будут применяться советские ракеты?
Ему было доложено, что помимо защиты объектов на территории самой Сирии проект протокола Министерства обороны СССР допускает использование советских ЗРП в следующих трех ситуациях:
1) Для нанесения ударов по целям над территорией Израиля;
2) в случае столкновения между сирийскими и израильскими войсками в долине Бекаа в Ливане, наши ЗРП (в соответствии с пунктом 2 соглашения) могут быть задействованы для нанесения ударов по израильским целям как над территорией Ливана, так и над территорией Израиля;
3) в случае конфликта Сирии с Ираком или Иорданией, который будет рассматриваться сирийским руководством как агрессия с их стороны, советские ЗРП также могут быть задействованы для нанесения ударов по иракским и иорданским целям, причем не только над сирийской территориями, но и над территорией самого Ирака и Иордании.
Поэтому в протоколе надо четко оговорить, что советские ЗРП будут наносить удары по целям только над территорией Сирии при отражении агрессии со стороны Израиля.
Громыко явно помрачнел:
— А кто будет принимать решение о применении ракет?
— Сирийский Верховный главнокомандующий или в его отсутствие — министр обороны и начальник Генштаба. Но у нас есть замок — это решение в соответствии с протоколом приводится в исполнение через советского Главного военного советника в Сирии. Он может и не исполнить это решение.
— Покажите мне текст, — не поверил министр.
Ему показали пункт 4-й проекта протокола: «Решение на применение ЗРП ДД принимает Верховный главнокомандующий вооруженными силами САР, а в случаях, не терпящих отлагательства, — министром обороны и начальником Генерального штаба. Принятое решение приводится в исполнение через ГВС в вооруженных силах САР, а при его отсутствии — через его заместителя».
— А в протоколе записано, что он может не исполнять? — спросил Громыко.
— Нет.
— Значит, решение все-таки за сирийцами. Я поговорю с Устиновым.
Рабочий день давно кончился. Под угрозой было празднование Нового года, а Громыко продолжал ворчать:
— Вечно у вас на Ближнем Востоке что-то приключается. Ведь это же надо — три войны сразу! Большую часть своего времени как министр я трачу на ваши ближневосточные дела. Можно подумать, что это не Вы, а я заведую отделом стран Ближнего Востока.
Это было новогоднее поздравление министра. С юморком.
Глава шестнадцатая
План Андропова
В первые недели января 1983 года во внешней политике все вроде бы оставалось, как прежде. Принципиальных изменений не было. Но в повседневных делах чувствовалось дуновение новых ветров. Весь стиль работы поменялся.
Помощник Андропова Аркадий Вольский вспоминает такой характерный эпизод: идет заседание Политбюро. В повестке дня, казалось бы, тривиальный вопрос: просадка грунта в ходе строительства завода «Атоммаш». Докладчик, один из заместителей Председателя Совета Министров, спокойно рассказывает об этом и говорит, что через недельку — сейчас он занят — съездит на место происшествия, разберется и исправит положение. Председатель Совмина Н. А. Тихонов: да-да, надо съездить через недельку… Все: да-да. Андропов поднимает голову и говорит: а по-моему его надо исключить из партии и снять с работы. Гробовая тишина. Потом Тихонов и все остальные: да-да, надо исключить.
Во внешних делах тоже проявилась необычная активность нового Генсека. В отличие от Брежнева, он во все вмешивался, все решал сам, читал почти все шифровки из посольств, накладывал на них резолюции, да еще следил за их исполнением.
Не успели отпраздновать Новый год, как Андропов вместе с Громыко и Устиновым вылетели в Прагу, где проходило совещание Политического консультативного комитета стран — участниц Варшавского договора. Там был дан первый залп по политике Рейгана, и в качестве противовеса ей была выдвинута развернутая программа разоружения.
А 12 января Андропов уже встречался в Кремле с Арафатом. На первый взгляд, не было каких-то особых причин принимать его одним из первых, выделяя из длинной очереди зарубежных лидеров, выстроившихся на прием. Но уже в первые часы встречи замысел Андропова стал ясен.
По сложившейся традиции Арафат начал беседу с дифирамбов прочной дружбе и благодарности за поддержку.
— Помню, в разгар израильской агрессии в Ливане, — говорил он, — я обратился к Брежневу с просьбой направить послание Рейгану. Через четыре часа я получил ответ, хотя была поздняя ночь. Я понял тогда, что в Москве создан штаб, как и у нас в Бейруте, и я чувствовал, что мы в одном штабе. Порой нам даже казалось, что советским представителям даем указания мы, а не товарищ Громыко.
Андропов тут же отозвался, причем весьма метко:
— А вам не казалось, что порой товарищ Громыко сражался за вас больше, чем друзья — арабы?
Арафат смешался и сказал:
— Да, спасибо.
После этого инициативу взял в свои руки Андропов. Перед ним, как положено, лежала памятка к беседе, но, в отличие от Брежнева, он ее не зачитывал. Беседу вел короткими фразами-репликами, что напоминало игру в пинг-понг. Заложенные в памятке идеи он сгруппировал так, что, с чего бы ни начинал, заканчивал одним: задача ООП и арабов сорвать политику США на Ближнем Востоке.
— «США и Израиль, — говорил он, — попытались вооруженной рукой ликвидировать палестинское движение сопротивления и как бы одним махом перечеркнуть палестинскую проблему. Им это не удалось. Но то, чего американцы не сумели добиться с помощью израильских штыков, теперь они замышляют осуществить путем политических маневров — с помощью плана Рейгана…
Суть нынешней тактики Вашингтона в том, чтобы шаг за шагом втягивать Иорданию в обсуждение плана Рейгана, причем представлять дело так, что это происходит с ведома и одобрения ООП. А дело сводится к обсуждению все той же «административной автономии» палестинцев, в рамках которой им дозволялось бы выбирать лишь муниципальных чиновников…
Это знакомый по ливанским событиям прием: вовлечь арабов в так называемый диалог, а потом, ссылаясь на израильскую неуступчивость и свои внутренние проблемы, вынуждать их шаг за шагом принимать выгодные для Израиля условия. И при этом цинично заявлять, что они действуют как «честные посредники», в равной степени учитывающие арабские и израильские интересы.
Из всего этого делался четкий вывод: ключевое значение сейчас приобретают позиции ООП и Иордании. Если палестинцы выступают против переговоров на основе плана Рейгана, то Иордания колеблется. Американцы соблазняют короля Хусейна перспективой передачи ему палестинских территорий Западного берега реки Иордан и сектора Газа. Судя по всему, король не прочь включиться в эту игру, хотя и побаивается связывать себя с планом Рейгана, опасаясь изоляции в арабском мире.
Поэтому надо упорно и активно работать с Иорданией. Важно удержать ее на позициях фесских решений и не допустить втягивания в сепаратные переговоры с Израилем.
Арафат бурно со всем соглашался, подчеркивая, что ООП никогда не откажется от своей главной цели — создания независимого палестинского государства, и катил при этом бочку на Иорданию и Сирию. На этой ноте переговоры закончились. Но когда Арафат стал уходить, Андропов сделал знак Громыко и заведующему ОБВ остаться. Тут-то и началось самое интересное.