А у американцев многочисленные и благоустроенные базы по всему побережью Средиземного моря от Гибралтара до Пирея. Где только ни стоят их военные корабли — в портах Испании, Италии, Греции, Турции. И как только уйдут наши корабли со стоянок на мелководье, американцы уже тут как тут и расстреливают эти бочки, показывая, кто хозяин в Средиземном море.[8]
Всего же, по подсчетам наших моряков, у американцев по всему миру было разбросано более 300 опорных пунктов. Особенно беспокоила ситуация в Средиземном море, Персидском заливе и Индийском океане. За последние годы их присутствие там значительно возросло и теперь начались расширение и модернизация военной базы на острове Диего-Гарсиа в Индийском океане. Там действовал 6-й флот в составе 20 военных кораблей, включая 2 авианосца и 5 атомных подводных лодок. А в Индийском океане на подступах к Персидскому заливу постоянно курсировала группировка сил быстрого развертывания США, в которую входили 1 авианосец, 3 атомные подлодки и десяток кораблей охраны.
Но советские военные не собирались пока соперничать с американцами по числу баз и кораблей. Даже в Средиземноморье. Не было там и советских авианосцев. Но создание базы в Тартусе и аэродрома при ней давало бы, по их мнению, ряд стратегических преимуществ Советскому Союзу:
Во-первых, как говорили моряки, от нее рукой подать и до Босфора, и до Гибралтара. Советская средиземноморская эскадра смогла бы тогда контролировать подступы к этим стратегически важным проливам.
Во-вторых, создал бы мощный противовес американским базам и средствам, включая ракетно-ядерные, в южном подбрюшии Советского Союза — Средиземном море и Персидском заливе.
В-третьих, расширилось бы влияние Советского Союза в регионе Ближнего Востока, где идет соперничество с Соединенными Штатами. Особую роль при этом играет фактор нефти — этот регион является важнейшим источником снабжения энергоресурсами как США, так и Европы. И тот, кто в одночасье может перекрыть этот поток нефти, в состоянии серьезно влиять и на обстановку во всем западном мире.
Но у сирийцев на уме было совсем другое. Соглашаясь на создание советских военных баз, они заботились не о геостратегических интересах Советского Союза. Они хотели, чтобы советские ракеты как щитом прикрыли Сирию в случае войны с Израилем. В последнюю минуту Асад поставил такое условие: Советский Союз должен разместить вдоль сирийской границы с Израилем два полка своих зенитно-ракетных комплексов (ЗРК) и один полк возле Дамаска для прикрытия сирийской столицы. Причем размещаться должны ракеты вместе с советским военным персоналом.
Министерство обороны было «за». Но оптимистические оценки Устинова вызвали неоднозначную реакцию других членов Политбюро. Ссылаясь на тревожную обстановку на Ближнем Востоке, а там все сильнее пахло порохом, осторожную позицию занял Громыко.
— База — это, конечно, хорошо — рассуждал он, расхаживая по своему несуразно длинному кабинету на 7-м этаже высотного здания на Смоленской площади. — Но какие обязательства для нас она за собой потянет? Нет, спешить здесь не надо. Не пришлось бы нам воевать за сирийцев.
Радикальных взглядов придерживался Андропов, хотя активно их не продвигал.
— Паритет по стратегическим вооружениям СССР и США, — говорил он, — сделали прямое их столкновение лоб в лоб бессмысленным и безумным — обе стороны будут просто уничтожены в ядерной войне. Причем границы их противостояния в Европе и на Дальнем Востоке строго очерчены — их переступать нельзя.
Поэтому борьба ведется таким образом и там, где можно избежать прямого столкновения между ними. Это так называемый третий мир — страны Азии, Африки, Ближнего Востока. Там развертывается борьба народов против империализма, и наш долг — им помочь. Поэтому нам нужны базы и флот в Мировом океане как опорные пункты для оказания такой помощи.
В обоснование этого приводились такие интересные данные. В настоящее время на земном шаре происходит около 40 локальных конфликтов и партизанских войн, в которые вовлечены 45 из 165 государств мира. США поставляют оружие 20 странам, участвующим в этих войнах. Советский Союз — 13. Но беда в том, что во многих ситуациях ни США, ни СССР не могут серьезно влиять на поведение своих клиентов, обуреваемых религиозным фанатизмом, националистическими и этническими страстями. Их поведение порой непредсказуемо. Поэтому создание баз может явиться даже фактором стабильности.
Однако дряхлеющему Генсеку было не до баз. После вторжения в Афганистан он вообще избегал крутых поворотов в политике. Создание советских баз в Сирии и условие президента Х. Асада на Политбюро не рассматривались и решение этого вопроса просто откладывалось.
Положение с базами стало проясняться весной 1981 года. Выступая с докладом на XXVI съезде КПСС, Брежнев, по сути дела, подтвердил тезисы Андропова, правда, без конкретного упоминания баз. В общих выражениях он торжественно объявил, что Советский Союз оказывал и будет оказывать братскую помощь народам, борющимся за свою свободу и независимость против ненавистного империализма.
А в конце апреля в Москву прилетел ливийский лидер М. Каддафи. Это был первый арабский визит после XXVI съезда, и потому в памятке для бесед с ним были тщательно выписаны многие страницы, показывающие историческое значение принятых на нем решений.
Вечером 27 апреля его принял в Кремле Брежнев. С явным удовольствием, хотя и запинаясь, он стал читать страницу за страницей о том, каких грандиозных успехов достигли Советский Союз и страны социалистического содружества в борьбе против империализма и за освобождение народов. Каддафи слушал все это вполуха и явно нервничал. Он перекладывал с места на место бумажки на столе, а его подвижное лицо искажала презрительная гримаса.
Когда Брежнев кончил читать и для убедительности пристукнул ладонью по столу, Каддафи стал с жаром говорить:
— Ни роли съезда в истории, ни значения его решений для человечества я не вижу! — без всякого дипломатического политеса заявил он. — Решения съезда — пустая бумажка, одни красивые слова! На деле все обстоит наоборот: американский империализм наступает, а Советский Союз бежит с поля боя. Социалистический лагерь разваливается, в Польше грядет переворот, Египет и Сомали уже покинули ряды стран, борющихся против империализма. Очередь теперь за Сирией.
Это было как выстрел в опере. Такого еще кремлевские стены не слышали. Брежнев сидел с обалделым видом, нижняя челюсть отвисла. Потом повернулся к Громыко:
— Что он такое говорит? Может быть, переводчик не так переводит?
Но переводчик все переводил правильно. Встреча завершилась прохладным прощанием.
Громыко потом ворчал на своих дипломатов и говорил, что к встречам на высшем уровне надо тщательно готовиться. Каддафи — это необъезженная лошадь, с которой надо хорошенько поработать, прежде чем выпускать на арену. Он велел думать, как быть и как поправить положение.
И придумали: Каддафи через его окружение подбросить информацию, что Брежнев не доволен их беседой. Это может отразиться на советско-ливийских отношениях. Поэтому ему надо исправить негативное впечатление, сложившееся у советского руководства относительно позиции Ливии и ее оценок политики Советского Союза.
В результате Каддафи изъявил желание встретиться с премьер-министром Н. А. Тихоновым. Тот принял его. Но вместо извинений своенравный полковник продолжал сетовать на происки американского империализма, хотя на СССР больше не жаловался. В итоге Брежневу доложили, что Каддафи принес извинения за недоразумения, возникшие во время беседы в Кремле. На этом инцидент был исчерпан, а гневные пассажи Каддафи о советской политике были вычеркнуты из записи его разговора с Брежневым.
8
На маневрах «Океан». — Владивосток, 1970; Горшков С. Г. Морская мощь государства. — М.: Воениздат.