Дальше-хуже. 23 октября 1983 года пятитонный грузовик пробил заграждения у ворот американских казарм в Бейруте неподалеку от аэропорта и шофер-камикадзе взорвал себя вместе с машиной, начиненной 300 килограммами взрывчатки. Погибло 239 морских пехотинцев. Подозрение падало на мусульман-шиитов, действовавших с ливанской территории, контролируемой Сирией, и Вашингтон грозил ответными ударами.
В американской печати появились тревожные ноты: новый раунд обстрелов и бомбардировок может привести к гибели советских военнослужащих, «что, в свою очередь, может привести к серьезной американо-советской конфронтации». А бывший заместитель госсекретаря Джордж Болл открытым текстом предупреждал: если повторится ситуация с уничтожением иракского ядерного реактора, но только теперь в отношении советских ракет, то это может стать «сценарием к Третьей мировой войне».[87]
Нарастание угроз в противостоянии Израиля и Сирии, за которыми стояли такие гиганты, как СССР и США, вызывали растущее беспокойство в Европе. Шеф французского департамента стран Ближнего Востока на Кэ-де-Орсе и бывший посол Франции в Израиле Бонфус жаловался однажды советскому представителю в Париже, что они, французы, боятся новой Ялты. Чем хуже ваши отношения с американцами, говорил он, тем больше такая вероятность, как размен, — Центральная Европа на Ближний Восток.
Но к этому оснований не было. Судя по всему, ни в Москве, ни в Вашингтоне таких замыслов не существовало.
Надо сказать, что в МИДе весьма скептически относились к перспективе израильского нападения на советские ракеты в Сирии, и Громыко, судя по всему, разделял мнение своих специалистов. Но сигналы тревоги шли от КГБ, и с этой организацией министр, как правило, не спорил. Однако всегда был доволен, когда его дипломатам удавалось на рабочем уровне отстоять мидовскую точку зрения. Если же это не получалось и к нему приходили с вопросом «как быть?», недовольно кривил губы и бурчал: «Комитету поручено вести вопросы безопасности Советского Союза», — и ничего не делал.
Так было и на заседании Политбюро 18 августа, где одним из главных вопросов опять было положение на Ближнем Востоке. Мидовская позиция, которая накануне тщательно обсуждалась у Громыко, была представлена очень осторожно. Оценка ситуации строилась на том, что США, по всей видимости, отказались от «глупой идеи» Хейга объединить Израиль и арабские страны в борьбе против советской угрозы. Но эту борьбу они намерены продолжать, выстраивая для ее ведения две опоры — Израиль и консервативный арабский мир.
В Вашингтоне, наконец, поняли, что объединить эти две опоры не удастся — между ними всегда будут существовать трения, разногласия и даже публичная полемика. Но воевать между собой они не будут, так как обе они зависят от Америки и ее оружия. Поэтому к этой, второй опоре, США будут подтягивать другие арабские страны, в том числе наших друзей, соблазняя их финансовой и экономической помощью. Таким путем они намерены ослабить советские позиции на Ближнем Востоке.
Как нам противостоять этому? Прежде всего активизировать нашу линию на достижение справедливого и прочного мира на Ближнем Востоке. Здесь позиции Советского Союза близки позициям всех арабских стран, как прогрессивных, так и консервативных. Кроме того, следует проявить инициативу в урегулировании конфликта в Ливане и, может быть, даже между Сирией и Израилем. Тут у нас может оказаться больше шансов, чем у США. Все это укрепит наши позиции в арабском мире в целом.
Но Андропов сделал упор совсем на другом. Его явно беспокоила опасность вовлечения Советского Союза в тлеющий ближневосточный конфликт.
— Не только в Сирии, — подчеркивал он, — но и среди палестинцев, да и среди арабов вообще есть силы, которые любым способом, даже путем провокаций, хотели бы втянуть нас в военный конфликт в этом регионе, с тем чтобы отсидеться за нашей спиной и потом нашими же руками загребать жар.
В последнее время обозначилась другая опасная тенденция. Есть круги в Израиле и, видимо, в США, которые тоже хотят втянуть нас в конфликт, надеясь, что Сирия его все равно проиграет, и тогда всю ответственность за ее поражение взвалить на нас. Их расчет ясен: ослабить наши позиции в арабском мире, показать, что у арабов может быть только один защитник — США.
В общем, здесь надо проявлять высочайшую бдительность. Кризис на Ближнем Востоке нарастает не сам по себе. Он — составная часть общего агрессивного курса США на слом сложившегося стратегического баланса в мире. Поэтому нельзя допустить, чтобы нас спровоцировали и вовлекли в конфликт там, где у нас нет прочных позиций.
На прошлых заседаниях Политбюро мы приняли решение о передаче наших ЗРК Сирии и выводе советского персонала к лету следующего года. Это решение надо твердо соблюдать.
Тут Андропов замолчал и внимательно оглядел присутствующих. Все согласились. Но четкий курс и активная линия Советского Союза в ближневосточных делах тогда так и не была выработаны.
Не прошло и недели после этого памятного заседания Политбюро, как появилась Записка Примакова, адресованная Андропову. Она была посвящена той же теме, которая обсуждалась на Политбюро и называлась «О перспективах развития обстановки на Ближнем Востоке».
На первый взгляд, в ней не было ничего нового, просто были сведены воедино различные позиции, высказывавшиеся на том заседании Политбюро. Однако упор в ней делался на росте американского влияния на Ближнем Востоке и опасности вовлечения Советского Союза в военный конфликт между Сирией и Израилем.
В подходе арабов просматриваются две линии, писал Примаков. Руководства Иордании, Саудовской Аравии, Марокко, Египта и других стран предлагают «поощрить» американцев путем ряда уступок, что, якобы, приведет к большей гибкости в позиции США и расширит разногласия Белого дома с Бегином.
А курс президента Сирии Асада нацелен на то, чтобы добиться таких же результатов, то есть в конечном счете компромисса с США, но на основе позиции силы. Для этого Сирия хочет укрепить с помощью СССР свою безопасность, установить надежный контроль над ПДС и ливанскими национально-патриотическими силами.
Промежуточную позицию между этими двумя линиями занимает Арафат.
В этой обстановке военная помощь Советского Союза Сирии сдерживает Израиль. Но проявляются и негативные стороны таких мер:
Растет наша вовлеченность в конфликт, что пока не сопровождается адекватными возможностями влияния СССР на Сирию и других арабских партнеров при принятии ими политических решений. При этом Дамаск не имеет гарантий против перерастания ограниченных конфликтов в широкомасштабную войну Израиля с Сирией; администрация Рейгана обрабатывает западное общественное мнение в духе того, что Советский Союз вместе с Сирией несет ответственность за срыв мирных усилий США в Ливане; в случае военного поражения Сирии вся ответственность будет переложена на Советский Союз, и это будет отрицательно влиять на наши позиции в регионе.
А в конце Записки следовало предостережение: «Такая ситуация может еще больше усложниться в результате уязвимости ракетных комплексов с советским персоналом на территории Сирии, а также, как представляется, чрезмерной «оптимистичности» оценок боеспособности сирийской армии со стороны наших военных представителей на месте».
Все вроде бы было правильно в этой Записке Примакова. Необычен был только высокий ее адресат да и, пожалуй, резкий выпад против военных. Но как однажды со значением пошутил Андропов: «У нас один классик сказал: каждой бумаге нужно дать правильное направление». Поэтому все стало ясно, когда Андропов велел разослать ее всем членам Политбюро в сопровождении такой резолюции:[88]