– И что, больше никого?
– Есть еще один, – признался Юра, – только я его в поле не пущу.
– Это почему?
– Засветился недавно по полной. Его сейчас все КРО[4] страны пасут.
– Да что ты говоришь! – изумился я. – Жуть какая!
– Нас вообще в последнее время по полной обложили. Как дальше работать?..
– Искренне сочувствую.
Я поправил свисающую с ушей лапшу и притворился, что поверил в сказку дедушки Ганса Христиана. В последний раз наши попали здесь под колпак лет пять назад, когда в территориальных водах Швеции обнаружили российскую подводную лодку. Держали ее под плотным надзором целый месяц даже после того, как выяснилось, что это не наша подводная лодка, а финское грузовое судно класса «река – море».
– Вот такие дела. – Юра, не вставая, дотянулся до холодильника, достал пару банок, одну протянул мне. – Скажи еще спасибо, что помогли с жильем.
Я едва не подавился халявным пивом.
– Благодарствую, – не вставая, я изобразил низкий поясной поклон. – Твоя работа, кстати?
– Нет, а что?
– Ты хоть знаешь, где находится это жилье?
Юра изобразил живейшее внимание.
– В Тенста, б…!
– Да ладно! – Он обалдел, причем, похоже, совершенно искренне. – Ну, Боренька! Ну, сука, делавар!
– А в отчете небось укажет, что арендовал пентхаус в Диндерюд[5], – ехидно заметил я. – Ловкость рук и штук сто здешних шекелей в кармане.
– Крон, – машинально поправил он. – Но в целом так оно и есть.
– Итак. – Я отпил пива. – Что мы имеем?
– Полную жопу, – честно ответил Юра. – Обратись еще раз к резиденту, мой тебе добрый совет.
– Еще раз спасибо.
Я допил пиво, смял банку и, подводя итог нашей полезной беседе, снайперски точным броском отправил пустую тару через всю комнату в урну. Промахнулся.
– Видишь ли…
– Увижу, если все объяснишь, – нахмурила брови Бульдожка.
А что тут объяснять? Посольские увлеченно играют в свои игры, и им сильно не до нас. Резидент Павел свет Иванович и раньше-то не слишком напрягался по работе. Швеция – страна тихая, можно сказать сонная. А сейчас, когда до дембеля осталось чуть меньше года, он вообще перестал ловить мух. И ни хрена ничем, кроме собственного мелкого бизнеса, он не занимается, а держится который год на теплом месте только благодаря волосатой лапе. Юра не первый, кто пытается сковырнуть с начальственного кресла этого «титана разведки». Поговаривают, что в этот раз у него может получиться – лапа Павла Ивановича по-прежнему украшает ГРУ, только сильно потеряла в последнее время в волосатости. А Юрин тесть, наоборот, сильно попер вверх, и Юре очень хотелось бы, чтобы я по возвращении в Центр в цветах и красках расписал, как ударно вкалывают здешний резидент и подчиненная ему служба. Может, именно поэтому они меня так красиво обломали во всех вопросах.
Касательно квартирки в том самом нехорошем районе – подозреваю, что снять ее Юра поручил кому-нибудь из любимцев резидента и теперь дожидается, когда тот подаст ему финансовый отчет с суммой прописью, и тогда шандец котенку. А может, просто слупит с него долю. Я усмехнулся.
– Чего ты смеешься? – не унималась Бульдожка.
– Ничего. Это я о своем, о девичьем. Значит, так. – Я нахмурил брови. – Десять дней мы с тобой отработали. Думаю, этого достаточно.
– Уверен?
– Более, чем менее. Пришло время итожить, как говаривал незабвенный Михаил Сергеевич. Помнишь Горбачева?
– Смутно.
– Счастливая.
– Добрый вечер!
– Возможно.
– Господин Ло? Это…
– Я узнал вас, друг мой.
Собеседник, дорогой Патрик, не стал называть меня по имени. Потому что, видимо, он абсолютно не имел понятия, как в данный момент меня называть. Вот что значит опыт!
В дверь тихонько поскреблись, и на пороге объявилась Бульдожка. Она явно что-то хотела сообщить мне, но не успела. Я сделал страшное лицо, и девушка исчезла. Я продолжил разговор:
– Скажите, ваша фирма до сих пор занимается клинингом?
– Совершенно верно.
– Тогда у меня есть для вас работа.
– Где?
– В Стокгольме. Это возможно?
– Вне всякого сомнения. Сколько комнат подлежат уборке и каковы сроки?
– Нужно прибраться в эту пятницу. Комната одна. Но, – я сделал крохотную паузу, – помещение нуждается в особо тщательной уборке. Чтобы ни пылинки никто не смог обнаружить.
– Ну разумеется, дружище! – заверил меня старый оптимист и жизнелюб. – Иначе и не работаем!