Никогда еще ни одно дело не было устроено так ловко: только Животные способны готовить заговоры с такою скрытностью. Известно, что все произошло прекрасной весенней ночью посреди Ботанического сада[126], в самом центре Швейцарской долины[127].
Почтенный Павиан, в прошлом воспитанник господ Юре и Фише[128], движимый любовью к свободе и подражанию, сделался слесарем и сотворил чудо.
Той ночью, покуда весь мир спал, все замки открылись как по волшебству, все клетки отворились разом и обитатели их в полной тишине вышли оттуда на своих конечностях. Все расселись большим кругом: домашние Животные поместились справа, Дикие – слева, Моллюски – в центре[129]; всякий, кто бросил бы взгляд на эту удивительную картину, тотчас понял бы, как много она значит.
История Хартий[130] не содержит ничего похожего на те сцены, какие разыгрались здесь между Травоядными и Плотоядными. Гиены были возвышенны, а Гуси – трогательны. Все представители звериного народа обнялись в конце заседания и в результате этих сердечных излияний и братских объятий ни одно Животное не пострадало, за двумя-тремя исключениями: Лис, захмелев от радости, придушил Селезня, Волк в порыве энтузиазма загрыз Барана, а Тигр в исступлении прикончил Коня. Поскольку эти господа от века воевали со своими жертвами, они заявили, что слегка забылись, повинуясь привычке и находясь в состоянии аффекта: слишком уж великой радости преисполнило их воссоединение с братьями.
Селезень (Берберийский)[131] решил воспользоваться случаем и сочинить жалобную песнь на смерть брата и других мучеников, отдавших жизнь за родину. Он заявил, что с великой охотой воспоет их славный конец, обеспечивший им право на бессмертие.
Покоренная этим возвышенным красноречием, Ассамблея решила считать инцидент исчерпанным, а заодно не печалиться о судьбе целого выводка Крысят, которых раздавил Слон, когда произносил речь против смертной казни.
Старый Попугай
Эти подробности, а также и многие другие, мы узнали от стенографа заседания, особы почтенной и хорошо информированной. Эта особа, введшая нас в курс дела, – дружественный Попугай, уже много лет как научившийся говорить; за достоверность его рассказа можно поручиться, ибо он повторяет только то, что хорошо расслышал. Да позволят нам читатели не оглашать имени сего пернатого, дабы уберечь его от мести сограждан, которые, точь-в-точь как некогда венецианские сенаторы, поклялись хранить молчание касательно дел государственных.
К нашему великому счастью, ради нас сей Попугай отказался от обычной сдержанности; в противном случае нам пришлось бы нелегко, ибо мы вряд ли отыскали бы бестактных естествоиспытателей, готовых задавать вопросы господам Тиграм, Волкам или Кабанам в те минуты, когда эти почтенные особы не склонны к откровенности.
Вот полученный от нашего корреспондента подробный протокол исторического заседания, напоминающего открытие наших старинных генеральных штатов[132].
Господа Животные стекаются в аллеи Ботанического сада.
Делегаты зверинцев Лондона и Берлина, Вены и Нового Орлеана, преодолев тысячи опасностей, явились в Париж, дабы представительствовать за своих пленных братьев, кои облекли их своим доверием.
Каждый отряд животного мира, каждый уголок земного шара прислал делегатов, готовых отстаивать дело свободы.
126
Парижский Ботанический сад, в котором имелся большой зверинец, пользовался в начале 1840-х годов вниманием не только парижан и иностранцев (им он никогда не был обделен), но и издателей. В посвященных ему книгах (см. о них примеч. 9 к вступительной статье) изложены основные этапы истории Ботанического сада: его основание в 1640 году под названием «Королевский сад медицинских трав» (1640), его преобразование в Национальный музей естественной истории (1793), создание на его территории зверинца, куда поместили животных, которые находились прежде в королевском зверинце в Версале, а после падения королевской власти едва не погибли от голода, поскольку революционному народу было не до них (1794). В книге «Иной мир» (1844), в которой Гранвилю принадлежат не только рисунки, но и замысел, а текст Таксиля Делора призван служить не более чем связующим звеном между картинками, повествователь иронически замечает, что «Ботанический сад именуется таковым именно потому, что на самом деле является садом Зоологическим» (
127
Швейцарской долиной в парижском Ботаническом саду называлось пространство, отведенное зверинцу.
128
Юре и Фише – знаменитые слесари первой половины XIX века; современники уподобляли их конкуренцию соперничеству двух знаменитых пианистов того же времени: Листа и Тальберга (Le Figaro. 1 avril 1837).
129
Такое расположение согласно политическим взглядам (радикалы слева, консерваторы справа, умеренные в центре) восходит к Учредительному собранию (см. примеч. 5).
130
Здесь имеется в виду не какой-либо определенный документ, но вообще история документов, закрепляющих политические права тех или иных наций и/или классов.
131
Пародия на обозначения депутатов-однофамильцев во французской парламентской практике 1820–1830-х годов; к фамилии в скобках прибавляли департамент, представляемый депутатом, например Мартен (Северный).
133
Дальнейший текст представляет собой пародию на отчеты о заседаниях палаты депутатов, печатавшиеся во французских политических газетах.
134
Французские парламентские ораторы, в отличие, например, от англичан, предпочитали подниматься на трибуну с заранее написанным выступлением; только редкие депутаты умели импровизировать.
135
Восточный вопрос, то есть вопрос об отношениях европейских держав с Турцией и о контроле над проливами Босфор и Дарданеллы, был одним из главных вопросов международной политики на рубеже 1830–1840-х годов. В конце 1840 года он звучал особенно болезненно для французов, потому что 15 июля этого года Англия, Австрия, Пруссия и Россия без участия Франции подписали в Лондоне конвенцию по восточному вопросу (о закрытии проливов Босфор и Дарданеллы для всех нетурецких военных кораблей, пока Турция находится в состоянии мира). Благодаря этой конвенции Турция возвратила себе господство над Египтом; между тем Франция поддерживала стремление Египта к независимости. Франция оставалась в дипломатической изоляции вплоть до июля 1841 года, когда была подписана вторая лондонская конвенция, уже с ее участием.