С помощью печати Лафонтен, единственный из Людей, о котором к чести его можно сказать, что он был оплакан всеми Зверями, тот самый Лафонтен, о чьей смерти мы сегодня скорбим особенно сильно, сделал для каждого Зверя больше, чем все победители Александра, Шапура и Таррагоны вместе взятые, и даже больше, чем три сотни Лисиц, которые вместе с Самсоном и ослиной челюстью истребили филистимлян[147].
Частные разговоры и всеобщее воодушевление заглушили этот протест
Осел гордо поднимает голову. При имени Лафонтена все звери встают и почтительно кланяются. Иные из них предлагают перенести его прах в Ботанический сад[148].
Натуралисты полагали, что главное – взвесить кровь Животных, пересчитать их позвонки и постараться объяснить их благороднейшие склонности посредством физического устройства.
Только сами Животные, уже четыре тысячи лет страждущие под гнетом Человека, способны рассказать о неведомых горестях своей жизни, о своем безграничном мужестве и редких радостях.
Оратор не скрывает своего волнения, и оно передается Ассамблее.
Помолчав несколько мгновений, Лис прибавляет очень решительно:
– что только с помощью печати госпожи Сороки, Гусыни, Утки, Курицы и Клуши – все те, кто в любом другом бою был бы обречен на поражение, – заклюют любого противника, ибо смогут с толком использовать не только свои острые клювы, но и свои прославленные перья;
– что не в стенах представительного собрания надлежит этим дамам предъявлять те по меньшей мере странные претензии, какими они попытались поделиться в этих стенах; по мнению подавляющего большинства, у дам, занимающихся политикой, точно у древних амазонок, становится одним изъяном больше и одной прелестью меньше[149]; итак, пусть по-прежнему остаются украшением лесов и птичников и готовятся в часы, свободные от семейственных забот, поделиться своими соображениями в той публикации, о какой идет речь; самое же главное заключается вот в чем:
он, Лис, имеет честь поставить на обсуждение господ представителей звериной нации три нижеследующие статьи.
Статья первая. Открывается неограниченный кредит для публикации народной, национальной и иллюстрированной истории великого звериного рода.
Кредит будет предоставлен министерством народного просвещения. Левый депутат вносит поправку с требованием предоставлять отчет об использовании предоставленных средств. Крот возражает; он любит покров тайны; он говорит, что не следует проливать свет куда попало. Собравшиеся находят это соображение весьма справедливым и отклоняют поправку.
Статья вторая. Во избежание лжи и клеветы, этих двух ненавистников истины, указанную историю напишут сами Животные, единственные настоящие знатоки вопроса.
Статья третья. Поскольку среди Животных художества и книгопечатание развиты еще недостаточно, звериная нация через посредство своих посланников обратится к Человеку по фамилии Гранвиль, который был бы достоин именоваться Животным, если бы время от времени не осквернял свой прекрасный талант изображением – впрочем, неизменно мастерским – себе подобных (см. «Метаморфозы»[150]).
Что же касается печатания, звериная нация обратится в издательский дом, снискавший уже немалую известность среди художников, – им командуют господа Ж. Этцель и Полен, Люди без предрассудков[151].
Три статьи поочередно ставятся на голосование и принимаются, несмотря на единодушный протест центра.
Когда Председатель, так умело руководивший дебатами, ничего не говоря и ничего не делая, объявил результат голосования, Ассамблея, как будто под действием электрической искры, поднялась вся, как один Зверь, а многие кинулись пожимать лапу оратору, который, вполне удовлетворенный результатом своей речи, скромно прошел сквозь толпу и уселся у подножия трибуны, вновь поместившись не справа, не слева и не в центре.
«О век болтунов! – воскликнул старый Ирландский Сокол, – о странная логика! у вас есть когти и зубы, весь мир открыт вам, где-то вас ждет свобода, а вы только и думаете о том, чтобы марать бумагу!»
Частные разговоры и всеобщее воодушевление заглушили этот протест.
Ворон вырвал из крыла перо и составил на гербовой бумаге протокол заседания.
Каковой протокол был прочтен, одобрен и парафирован комиссией, назначенной для надзора за его исполнением; каждый из участников собрания обещал по мере сил unguibus et rostro[152] способствовать успеху предприятия.
147
Ветхозаветный Судья-герой Самсон в борьбе с филистимлянами «поймал триста лисиц, и взял факелы, и связал хвост с хвостом, и привязал по факелу между двумя хвостами» и пустил лисиц на поля филистимлян; затем, когда жители Иудеи хотели предать его в руки филистимлян, Самсон убил тысячу человек ослиною челюстью (Суд. 15: 4–5, 15–17).
148
Пародия на перенос во время Революции праха Вольтера (1791) и Руссо (1794) в бывшую церковь Святой Женевьевы, превращенную в 1791 году в Пантеон – усыпальницу великих людей Франции.
149
Амазонки отсекали себе одну грудь, чтобы удобнее было стрелять из лука. Нежелание Лиса видеть «дам» выступающими на звериной ассамблее вполне соответствует общему отношению французов XIX века к женскому участию в политической жизни; даже в ХХ веке положение изменилось далеко не сразу: француженки получили избирательное право лишь в 1945 году.
150
«Метаморфозы нашего времени» – цикл из 71 литографии, которые Гранвиль печатал по отдельности в 1828–1829 годах, а затем в 1829 году соединил под одной обложкой. В этом первом произведении, принесшем ему славу, художник уже использует тот способ изображения, который потом лег в основу «Сцен»: люди и животные соединяются в гротескные фигуры с человеческим телом и звериной головой. В 1836 году альбом был переиздан под названием «Метаморфозы нашего времени, или Люди со звериными головами»; в 1854 году, уже после смерти Гранвиля, переиздан с заново написанными текстами Л. Юара, Л. Люрина, Ш. Монселе и др.
151
Жан-Батист-Александр Полен (1796–1859) – журналист и издатель, вскоре после выхода «Сцен» прославившийся основанием еженедельника «Иллюстрация», в котором, как легко догадаться по его названию, тексты сопровождались иллюстрациями. Этцель поступил к Полену приказчиком в 1836 году, а с 1837 года стал его компаньоном; издательство располагалось, как следует из дальнейшего текста, в доме 37 по улице Сены; в 1843 году Этцель завел самостоятельное издательское дело и перебрался в дом 76 на улице Ришелье, а c 1860 года его издательство располагалось в доме 18 на улице Жакоб; именно этот адрес указан в комментируемом фрагменте текста в издании 1867 года, а в качестве издателя, к которому обратились животные, там упомянут один Этцель.
152
Клювом и когтями (