Петух этот был настоящий красавец: длинноногий, грудь колесом, он смотрел орлом и чем-то напомнил мне французских солдат, которые часто составляли мою публику на Елисейских Полях.
– Клянусь гребнем! – вдруг воскликнул он. – Чего это вы на меня уставились? Для Зайца вы ведете себя довольно нагло.
– Неужели, – отвечал я, – предосудительно любоваться таким прекрасным Зверем? Я провел много времени в Париже, где видел одних лишь Людей, и счастлив наконец увидеть Животное.
Полагаю, что ответ мой был самый естественный; однако Петух и в нем ухитрился найти повод для обиды.
– Я деревенский Петух! – вскричал он. – Я не позволю, чтобы какой-то жалкий Заяц безнаказанно меня оскорблял!
– Вы меня удивляете, – сказал я, – у меня и в мыслях не было вас оскорбить; я Заяц очень мирный и ссор не люблю; примите мои извинения.
– На что мне сдались твои извинения! – отвечал он. – Всякая обида должна быть искуплена кровью; я уже давно не дрался и охотно дам тебе урок хороших манер. В виде одолжения могу предоставить тебе выбор оружия.
– Драться? – изумился я. – Вы предлагаете мне драться? Да я скорее умру! Успокойтесь, прошу вас, и дайте мне пройти: я направляюсь в Рамбуйе, где надеюсь разыскать кое-каких старых знакомых.
– Нет, любезнейший, – возразил он, – мы еще не кончили; в приличном обществе так дела не делаются. Мы будем стреляться, а если ты откажешься, я сам тебя пристрелю. Глянь-ка, – прибавил он, – показывая на подходивших к нам Быка и Пса, – а вот и секунданты; очень кстати. Следуй за мной и не вздумай дать деру: я с тебя глаз не спущу.
Противиться было невозможно, бежать также, и я повиновался.
– Все Животные братья, – сказал я Быку и Псу, когда они подошли поближе, – этот Петух дуэлянт, если вы позволите ему меня убить, кровь моя будет на вашей совести; я никогда не дрался и надеюсь не драться и впредь.
– Ладно-ладно! – отвечал Пес. – Это беда небольшая; нужно же с чего-то начинать. Ваша наивность мне мила; я готов быть вашим секундантом. Итак, имейте в виду, любезнейший, я за вас в ответе; дело идет о моей чести. А посему вы обязаны драться.
– Вы чересчур честны, – возразил я, – и я очень тронут вашим вниманием, но лучше уж я обойдусь вовсе без секунданта и драться не буду.
– Слышите, любезный Бык! – возмутился мой противник. – Какие времена настали! Поверить невозможно. Вот увидите, скоро эти трусы возьмут над нами верх; слабые начнут помыкать сильными и их тиранить.
Бык безжалостно заревел в знак согласия; я не знал, на что решиться.
«Домашние Животные ничуть не лучше Людей», – подумал я.
– Умирать так с музыкой, – сказал Пес, отводя меня в сторону, – а еще лучше – с оружием в руках; между нами говоря, я этого Петуха не люблю и желаю вам удачи; поверьте, я не из охотничьих псов и не имею никаких причин желать зла вашему роду. Итак, не бойтесь, любезный Заяц, и доверьтесь мне. Кстати, чтобы драться, вовсе не обязательно быть храбрым, достаточно им казаться. Под дулом пистолета постарайтесь думать о чем-нибудь постороннем.
– Ничего не выйдет, – сказал я, полумертвый от страха.
– Бросьте, – возразил он, – рано или поздно что-нибудь всегда выходит. Послушайтесь меня, раз выбор оружия предоставлен вам, не выбирайте шпаги: ваш противник хладнокровнее и опытнее вас; выберите пистолеты, а я их сам заряжу.
– Неужели, – изумился я, – неужели вы полагаете, что я стану стрелять из заряженного пистолета? и не надейтесь; не судите по себе. Если уж этому упрямому Петуху так необходимо драться, у него ведь есть шпоры и очень острый клюв! Неужели это оружие недостаточно опасно? а я бы уж постарался, по мере сил, от него увильнуть. Будьте милосердны, постарайтесь уладить это ужасное дело, в котором я ничего не могу понять.
– Фу, какая гадость! – вскричал Петух. – Дуэль на клювах! Вы что же, принимаете меня за мужлана? Ладно, хватит болтать. Зайдем вон в тот лесок. Один из нас живым не выйдет!..[193] – произнес он тоном, достойным оперного тенора.
При этих словах холодный пот омыл мои члены и я предпринял последнюю попытку спастись.
Я напомнил Псу и Быку о последних законах касательно дуэли и о наказаниях, грозящих секундантам.
– Вы что, с луны свалились? – отвечали они. – Неужели вы не видите, что эти законы написаны Людьми, которые однажды уклонились от дуэли? Все это ничуть не мешает драться на поединках, как и прежде. Кто имеет веские основания пристрелить ближнего, не станет спрашивать позволения у господина генерального прокурора.