Но она все-таки научилась ездить — правда, неуверенно, качаясь из стороны в сторону, с трудом крутя тяжелые педали.
Она совершает вылазки в Вустер по утрам, когда он в школе. Он только один раз видит ее на велосипеде. На ней белая блузка и темная юбка. Ветер развевает волосы. Мама выглядит молодо, совсем девчонка — молодая, свежая и загадочная.
Каждый раз, как отец видит тяжелый черный велосипед, прислоненный к стене, он отпускает шуточки. Рисует картину, как жители Вустера бросают свои дела и стоят, глазея на женщину на велосипеде, которая с трудом едет мимо них. «Вперед! Вперед! — кричат они, подначивая ее. — Крути педали!» В этих остротах нет ничего смешного, но они с отцом всегда смеются над ними. Что касается матери, то она никогда не дает остроумный ответ — у нее нет находчивости.
— Смейтесь, коли вам угодно, — говорит она.
А потом в один прекрасный день, без всяких объяснений, она перестает ездить на велосипеде. Вскоре после этого велосипед исчезает. Никто не произносит ни слова, но он знает, что она потерпела поражение, что ее поставили на место, он знает, что отчасти это и его вина. «Когда-нибудь я ей это компенсирую», — обещает он себе.
Воспоминание о маме на велосипеде не покидает его. Она уезжает, крутя педали, по Тополиной улице, сбегая от него, стремясь вдаль, к своей мечте. Он не хочет, чтобы она уезжала. Он не хочет, чтобы у нее была своя мечта. Он хочет, чтобы она всегда была дома, поджидая, когда он вернется. Он нечасто объединяется с отцом против нее — наоборот, ему хочется выступать вместе с ней против отца. Но в данном случае он заодно с мужчинами.
Он ничем не делится с матерью. Его школьная жизнь хранится от нее в секрете. Он решил, что она ничего не должна знать, кроме оценок в табеле успеваемости за четверть, которые непременно будут безупречными. Он всегда будет первым в классе. За поведение ему всегда будут ставить «очень хорошо», а за успехи — «превосходно». Пока его табель безупречен, у нее не будет права задавать вопросы. Такой договор он заключает с самим собой в уме.
А в школе происходит вот что: мальчиков секут. Это случается каждый день. Мальчикам приказывают наклониться и коснуться пальцев ног, и их секут розгами.
Его одноклассника в третьем классе по имени Роб Харт учительница особенно любит пороть. Учительница третьего класса — легковозбудимая особа с крашенными хной волосами, мисс Остуизен. Каким-то образом его родители знают ее как Мэри Остуизен: она принимает участие в любительских спектаклях и никогда не была замужем. У нее определенно есть какая-то жизнь за стенами школы, но он не может это вообразить. Не может представить себе, что у кого-то из учителей есть жизнь за стенами школы.
Мисс Остуизен приходит в ярость, вызывает Роба Харта с его парты, приказывает ему наклониться и сечет по заднице. Удары быстро следуют один за другим, розга едва успевает снова взмыть в воздух. К тому времени, как мисс Остуизен заканчивает с Робом Хартом, у него пылает лицо. Но он не плачет; возможно, он раскраснелся только от того, что нагнулся. А у мисс Остуизен вздымается грудь, кажется, она вот-вот заплачет и очень взволнована.
После таких вспышек неконтролируемой ярости весь класс затихает, и в комнате царит тишина, пока не прозвенит звонок.
Мисс Остуизен никогда не удается заставить Роба Харта заплакать. Возможно, именно поэтому она и приходит в ярость и так сильно его бьет — сильнее, чем кого бы то ни было. Роб Харт — самый старший из мальчиков в классе, почти на два года старше его (он самый младший). У него такое чувство, будто между Робом Хартом и мисс Остуизен происходит что-то такое, во что он не посвящен.
Роб Харт высокий и красив какой-то бесшабашной красотой. Хотя Роб Харт не блещет умом, и, возможно, ему даже грозит опасность остаться на второй год, его влечет к этому мальчику. Роб Харт — часть мира, куда он еще не нашел дороги: мира секса и порки.
Что до него самого, то у него нет ни малейшего желания, чтобы его била мисс Остуизен или кто-нибудь еще. Сама мысль о том, чтобы быть высеченным, заставляет его корчиться от стыда. Нет ничего, чего он не сделал бы, чтобы этого избежать. В этом отношении он ненормален и знает это. Он из ненормальной и странной семьи, в которой не только не бьют детей, но и к старшим обращаются по имени, и никто не ходит в церковь, и каждый день носят обувь.
У каждого учителя и учительницы в школе есть розга, и они имеют право ее применять. У каждой из этих розог своя особенность, свой характер, которые известны мальчикам и которые бесконечно обсуждаются. С видом знатоков мальчики взвешивают особенности розог и качество боли, которую они вызывают, а также сравнивают технику владения ими учителей. Никто не упоминает о том, что это стыдно, когда тебя вызывают, заставляют наклониться и секут по заднице.