– ...и ты ляжешь с кем-нибудь из них в постель, или влюбишься, или то и другое сразу. И ты будешь иметь на это право. Они молодые, крепкие и могут рассыпать комплименты твоей красоте. А я... – Он покачал головой. – Я не хочу дожидаться этого.
Она так долго молча стояла на палубе, что Шрив решил, что ему удалось убедить ее. Наконец она начала аплодировать, сначала медленно, потом все быстрее.
– Браво! Браво! Какой спектакль! Какой сценарий! Браво! Ясно одно. Когда ты будешь слишком старым, чтобы играть, ты сможешь писать превосходные драмы.
– Я не играю.
– Ну, надеюсь, что нет. В твоих словах было слишком много надрыва. Излишне эмоционально. – Она начала его передразнивать. – «Я отказываюсь от прекрасной Элизабет, потому что я для нее не подхожу».
– Иди к черту! – Он отпустил перила и шагнул к ней.
Она засмеялась и схватила его протянутую руку.
– Пойдем спать. Ты выговорился, и все прошло.
Он вырвал у нее руку.
– Я... я...
– Забыл свою реплику? Это плохо. Но ведь жизнь никогда не бывает похожей на театр. Если это был спектакль, ты бы изящно шагнул через балюстраду на матрасы, разложенные за сценой. А я с криком бросилась бы к краю, потом повернулась бы лицом к зрителям и упала на колени. И занавес опустился бы.
– Я никогда больше не шагну через балюстраду. – Он продолжал спорить, но в его словах не было убедительности. – Я не смогу ее найти.
– Но ты нашел эту. Мало того, ты нашел ее дважды. – Миранда схватила его за руки. Ее голос звенел от радости и оптимизма. – Шрив! Ты все можешь. Ты всегда запоминал свои мизансцены так же, как слова роли. Когда декорации будут поставлены и реквизит разложен, ты не будешь спотыкаться. Поверь в себя.
– Я не могу.
Она крепко поцеловала его в губы, обняла его и прижалась к нему всем телом.
Вдруг он почувствовал, что хочет ее. И – хочет жить. Он притянул ее к себе.
– Миранда.
Она откинула голову назад.
– Да. Ты можешь это сделать. Ты живой. Все твое тело наполнено жизнью и наслаждением. Ты горишь желанием. Ты не хочешь быть холодным, мокрым трупом, кормом для рыб...
Он зажал ей рот поцелуем.
Она ответила ему всей страстью своего тела.
Как она и сказала, в нем с необычайной силой проснулась страсть. Опаленное огнем желания его тело напряглось, презирая смерть, презирая ледяную бездну. Корабль поднялся на гребень волны и опустился вниз.
Стоя в объятиях друг друга, они пошатнулись. Миранда уперлась спиной в спасательную шлюпку. Ей было больно, но она не изменила своего положения. Не отрываясь от ее губ, Шрив опустил ее на прогретые солнцем доски.
Он дрожал, кровь стучала у него в висках, дыхание прерывалось.
– Миранда.
– Чудовище! Ты делаешь мне больно. – Она укусила его за губу, одновременно приподняв бедра и подавшись ему навстречу.
– Леди Макбет!
– «Лишь натяни решимость как струну, – и выйдет все».[56]
Он вновь закрыл ей рот поцелуем, впитывая ее слова. Его желание было болезненным, ужасным, мучительным. Он никогда еще не знал такого желания.
Она медленно подняла вверх свои юбки.
Шрив потянулся к ней, ожидая обнаружить нижние юбки и панталоны, но ее бедра были обнажены. Шелковистое место у нее между ног было влажным и жарким.
– О Боже! – Его озарило как молнией. Миранда пошла за ним, чтобы соблазнить его. Если бы не подействовали ее слова, она готова была спасти его своим телом.
Она была... Он произнес вслух пришедшие ему на ум мысли:
– Колдунья. Обольстительница. Чаровница... Любимая.
Его слова вызвали у нее улыбку. Она расстегнула его брюки и невольно вскрикнула от величины открывшегося ее взгляду органа. Шрив приподнялся. Она раздвинула ноги, направляя его, потом обхватила ногами за талию, чтобы их слияние было полным.
Он устремился в нее, и его член оказался в горячей, влажной глубине. Откинув голову назад, он заскрежетал зубами. Каждый мускул его тела, наполненного горячей кровью, передавал жизненную силу ей.
Она приняла его, покачивая в колыбели своих бедер, вбирая его в себя, охватывая со всех сторон. Шрив вскрикнул снова, на этот раз от непередаваемого наслаждения.
Затрепетав от звука его голоса, она подалась вперед и сильнее сжала ноги. Она и Шрив слились в единое целое. Когда все было закончено, они неподвижно застыли в темноте.
Потом со вздохом он начал расслабляться.
– Миранда.
Ее ногти впились ему в спину.
– Еще, Шрив, – потребовала она. – Ты еще не исчерпал себя. Еще, любовь моя.
Он содрогнулся. Его разум говорил ему, что он не может. Мужчины не...
Она изогнулась и потерлась о его живот. Горячее, влажное прикосновение. Она настойчиво продолжала удерживать его.
– Любимая...
– Тише. Ты должен. Я хочу тебя. Я не могу ждать ни дня, ни часа. – Ее дыхание касалось его уха. Она взяла губами мочку его уха и слегка сжала ее зубами. – Почувствуй, как я хочу тебя. Не оставляй меня без удовлетворения. Прошу тебя, Шрив, пожалуйста.
Он покачал головой или попытался это сделать, но она по-прежнему держала его. Ее руки забрались ему под одежду, ласкали его бедра, сжимали ягодицы.
– Ты не можешь оставить меня вот так, не дав мне наслаждения.
Его сердце стало учащенно биться. Глубокое дыхание вдохнуло в кровь кислород. Он не мог. Не мог. Мужчины не могут...
Миранда приподнялась вслед за ним, когда он хотел оставить ее. Ее ягодицы оторвались от пола, и она прижалась чувствительным центром своего существа к его лобку. Ей было больно, но она непременно должна была добиться того, чего хотела.
– Шрив, – взмолилась она, – Шрив! – Ее губы заскользили по его щеке, слегка покрытой щетиной. Ее дыхание касалось его уха, язык проникал в ушную раковину.
Он застонал. Он уже чувствовал, как его член наполняется новой силой.
– Колдунья.
– Да.
– Обольстительница.
Она раскрылась перед ним: горячая, влажная, ждущая.
– Да.
– Любимая. – Он начал двигаться – медленно и очень чувственно, то ускоряя, то замедляя ритм.
Она потеряла контроль над собой. Ее голова откинулась назад, спина изогнулась, давая ему возможность глубже проникнуть в нее.
Вверх и вниз. Наслаждение.
Она начала вздрагивать. Тихое всхлипывание превратилось в стон. Наслаждение.
Вверх и вниз. Наслаждение его движением. Восторг.
Опять дрожь ее тела. Пауза. Конвульсии мышц, всего ее существа.
– Не прекращай, Шрив. Не прекращай. Вверх и вниз. Наслаждение нарастает, нарастает...
Они вскрикнули одновременно, полетев в бездну звезд и света. В полной темноте, но ослепленные яркой вспышкой.
АКТ ТРЕТИЙ
Вашингтон и Лондон, 1884
Сцена первая
Тиран страшней, то каждый знает,
Когда врагов притворно лобызает.[57]
– Сенатор Батлер. Хью!
С благосклонной улыбкой на лице он оглянулся, чтобы посмотреть, кто из избирателей его зовет. Один быстрый взгляд – и улыбка тут же исчезла. Он поглубже надвинул шляпу, будто хотел спрятать лицо и начал быстро спускаться вниз по ступеням.
– Хью! Подожди. Мне надо с тобой поговорить. – Рут Драммонд Уэстфолл, одетая в черное траурное платье, поспешила вслед на ним.
Его экипаж стоял слишком далеко. Вновь изобразив на лице улыбку, он повернулся и протянул ей руки.
– Рут, дорогая. Как я рад тебя видеть! Сначала я не узнал тебя.
Она подала ему руку, затянутую в черную лайковую перчатку. Вглядываясь в его одутловатое лицо, она пыталась разглядеть в нем признаки печали.
– Я надела траур в знак уважения памяти Бенджамина.
– Конечно. Ужасное событие. Шокирующее. Западные границы не будут спокойны до тех пор, пока все эти варвары не будут уничтожены с лица земли.
– Хью, Бенджамина убили не индейцы. Он нахмурился, а его лицо приобрело суровое выражение.
– По моим сведениям...
– Они ошибочны.