Кошкин. Бога ради, ответьте, вы живы?.. (Костя постанывает.) Я думал, они вас убьют… (Закашливается.) Оличка закричала — спасибо… (Закашливается.) Она так кричала, у меня все внутри… (И сам закричал.) Оличка! Оличка!.. (Тишина.) Оличка-а! Оличка-а!.. (Хаотически перемещается; от фонтана, впрочем, не удаляясь.) Оличка-аа! Оличка-аа!.. (Федор завыл.) Не отзывается… Даже не знаю, где теперь искать… (Хватается за Костю.) Могу я вам помочь?
Константин. Ах, зэззараза!..
Кошкин. Ничего не вижу!
Константин. Не трогай!
Кошкин. Что — больно?
Константин. Зэззара!..
Федор воет.
Кошкин. Выть довольно!..
Федор забирается повыше.
Ну, пожалуйста, будет, остановитесь, ведь жутко, темно…
Константин. Ах, зэззараза!..
Кошкин. Ну, что же нам делать, ну, что же?..
Константин. Да не трогай ты, черт вас!..
Кошкин. Можете кричать, я вас понимаю, держитесь!..
Пахнуло ветерком, фонарь помигал и зажегся. Костя и Кошкин, оказывается, уже выбрались из фонтана. Костя на четвереньках. Кошкин возле на корточках. Федор снова осел у столба. Нетрезвый человек, потерявший энтузиазм — жаль… Константин со страданием поводит головой из стороны в сторону.
Кошкин. За что они вас так? Вы же их не трогали, кажется, даже убегали, я видел… Ведь не трогали, правда? Другое бы дело — вы тронули, или слова нехорошие… (Тяжко вздыхает.) Так больно видеть, как люди бьют человека: в живот, по ребрам, по печени… по почкам, в диафрагму… наверное, в пах… (Зажмуривается.) Ногами… Главное — за что?.. (С неизъяснимым состраданием смотрит на Костю.) Меня однажды… Я вас хорошо понимаю, потому что и меня однажды, знаете, били… Но только не в парке, а на ярко освещенной площади у кинотеатра «Слава». И там тоже были люди, и тоже никто не вступился… (Воющему Федору.) Не надо бы, ну, пожалуйста?.. (Косте.) Как вам? Что, худо?.. (Заглядывает в лицо.) Побледнели… Что, приподняться?..
Константин отрешенно мотает головой.
(Поднимается, озирается по сторонам.) Вас били двое — меня один… но тоже жестокий… Он пинал меня так, словно я и есть его главный заклятый враг. А мы даже не были знакомы… Так получилось: он выругался, а я сказал, что ругаться нехорошо… (Закрывает лицо руками и, кажется, предается воспоминаниям.) От каждого пинка во мне будто что-то надламывалось, обрывалось… Да… У вас, я думаю, тоже… Надо бы «скорую»… (Срывается с места.)
Константин(резко). Стой! Ах, зэззара!..
Кошкин(возвращается). Очень худо?..
Федор(жалобно). Ваня…
Кошкин(приседает возле Кости). Здесь, буквально у выхода должен быть автомат.
Константин. Не работает.
Кошкин. Помню, работал…
Константин. Я поломал.
Кошкин. Зачем?..
Константин. Ни зачем… по пьянке…
Кошкин. Жаль… Может быть… А еще автоматы? Все же вы не могли поломать! (Срывается.)
Константин. Стой, зэзара!..
Кошкин(возвращается). Что вы сказали?..
Костя молчит.