Костя молчит.
Но почему? Чего вы боитесь? Вас разденут, тщательно осмотрят, если есть переломы — наложат гипс, если вывихи — вправят, и через несколько месяцев вы в порядке! Как было со мной!
Константин. Никого не звать…
Кошкин. Вы неправы… Вы сами сейчас в таком состоянии, когда сами просто не в силах… Вам нужна помощь… врачебная… квалифицированная…
Костя было пытается взобраться на ноги — кажется, не в силах разогнуться, со стоном валится на колени.
Что, очень больно?
Константин. Дай… (Тянет руку.) Обопрусь, что ли…
Кошкин. У вас руки в крови!
Константин(разглядывает собственную руку; проводит по лицу, снова разглядывает). Это из морды…
Кошкин. Видите!
Константин. И чего? Не видал никогда? Ну и чего?
Кошкин. Кровь… больно видеть…
Константин. Да ладно… чужая — она не болит…
Кошкин(горячо). Болит! еще как! лучше я вас под плечи…
Пахнуло ветерком, фонарь помигал и погас.
Константин. Ах, ты, зэззараза!..
Кошкин. Я стараюсь осторожно!
Константин. Ах, зэззара!..
Кошкин. Да я понимаю… как это, когда тебе больно…
Константин. Парень, парень, парень!
Кошкин. Держу! Константин. Ах, зэза!..
Кошкин. Неужели так больно?
Константин. Не могу, блин, сидеть!
Кошкин. А стоять?
И снова пахнуло — и снова фонарь помигал и зажегся. У скамейки стоит полусогнутый и полуобмякший Костя. Кошкин изо всех сил поддерживает его под плечи. Федор — как испарился.
Константин(сокрушенно вздыхает). Эх, Толя, Толя, дружок ты мой…
Кошкин. А куда, главным образом, били? Что чувствуете?
Константин. Слушай, тебе… какое?..
Кошкин. Обиделись все же, обиделись, да… За то, что я не вмешался… Наверно, вы правы… Да… (Разглядывает Костю.)
Молчат.
Я бы должен вмешаться, как-то вас уберечь… Но я, понимаете… Я, понимаете… Во мне в ту минуту как будто… как будто…
Константин. Остынь: чего надо лезть, когда не тебя…
Кошкин. Неправда! Лезть надо!..
Константин. Да ладно…
Кошкин. Лезть надо, но я не могу — понимаете? Выше сил… В глазах потемнело и я ничего, кроме того, что пинают… что мне очень жутко… Откуда, вдруг, столько ненависти?.. Как будто вся ненависть, сколько ее в мире скопилось — вся, вдруг…
Константин. Эх, старею…
Кошкин. Сколько в мире ненависти…
Константин. Вот раньше бы я убежал.
Кошкин. Простите, вы всегда так странно разговариваете или такая речь из-за губы?
Костя морщится.
Есть носовой платок? Понимаю… (Достает носовой платок.) Возьмите мой. Берите-берите.
Константин(забирает платок, прячет в карман). Опусти-ка… на скамейку, говорю… опусти-ка…
Кошкин(помогает мученику опуститься на скамейку). У вас, мне так кажется, нарушены некоторые шейно- позвоночные связки. Ужасно тоскливое ощущение — когда отдает по спине вниз, туда… Боль такая — словно вас продели и время от времени дергают за крючок… Я вас понимаю, так можно издергаться… (Молчат.) Знаете… все-таки я сомневаюсь… Мне бы не надо вас слушать… Все же бы вызвал…
Константин. Стоять.
Кошкин. Чего вы боитесь?.. А если умрете? Тут, на скамейке? У меня на руках?.. (Молчание.) От нас не зависит… Вам-то, конечно, может того не хотеться, но рождение и смерть это как раз то, чем мы не управляем… (Константин храпит.) Только не спите!
Константин(подскакивает). Ах, ты, зэзза!.. (Медленно оползает.)
Кошкин. Это смерть вас к себе зовет, не поддавайтесь ей ни в коем!..
Константин(горестно). Зачем?..
Кошкин. Не спать… Вызову «скорую», вас увезут.
Константин. Не надо «скорую».
Кошкин. А если не выживете?
Константин. Ты по-людски — понимаешь?
Кошкин. Пытаюсь…