Нетрудно заметить, что в «Авторской исповеди» главнейшей способностью Гоголя объявляются те самые свойства, в которых Гоголь прежде видел отличительные достоинства Пушкина! Причем теперь эти свойства признает за Гоголем... сам Пушкин!.. Наложение двух характеристик, произошедшее, видимо, непреднамеренно и подсознательно, имело глубокий внутренний смысл. На Гоголя переходили достоинства Пушкина — тем самым он как бы окончательно сливался с Пушкиным, становился «новым Пушкиным», по праву заступал его место.
На самом деле случилось, скорее, обратное: это Пушкин стал Гоголем. Точнее сказать — героем Гоголя.
Биография Пушкина (и, соответственно, его отношения с Гоголем как часть этой биографии), его личность, вкусы, взгляды — все это оказалось переосмыслено и переоформлено в соответствии с идейно-литературными представлениями позднего Гоголя — наивного политического мыслителя, доморощенного экономиста и самопровозглашенного проповедника... Взгляды Пушкина, как они изображаются Гоголем, — это нынешние взгляды Гоголя. Даже стилистически Пушкин оказывается близок Гоголю. Он любит произносить длинные поучительные тирады, в которых высокое библейское слово лихо сопрягается с бранным русским словцом. Гоголь подробно излагает суждения Пушкина о законе и милости, о русской монархии и об американской демократии (а Пушкина 30-х годов действительно интересовали эти вопросы!), но в его изложении пушкинские высказывания звучат так, будто их произносит Костанжогло, а то и Собакевич: «Государство без полномощного монарха — автомат: много-много, если оно достигнет того, до чего достигнули Соединенные Штаты. А что такое Соединенные Штаты? Мертвечина; человек в них выветрился до того, что и выеденного яйца не стоит»... Так и ждешь продолжения: «И во гневе он плюнул»...
Такой Пушкин не только мог сообщить Гоголю мысль «Ревизора» (видимо, как аллегорической пьесы о страстях, бушующих в душевном граде), но и открыть тайну стихотворения «С Гомером долго ты беседовал один». Стихотворение это, как сообщает Гоголь, представляет собою «оду императору Николаю», зачитавшемуся «Илиадой» во время бала в Аничковом дворце... Раскрытие «тайны» поразило даже монархиста и патриота Степана Шевырева, совершенно правильно считавшего адресатом пушкинских стихов Николая Гнедича, переводчика «Илиады». Ошеломленный, он писал Гоголю: «Как мог ты сделать ошибку, нашед в послании Пушкина к Гнедичу совершенно иной смысл, смысл неприличный даже?..»
Между тем Гоголь никакой ошибки — в смысле непреднамеренной фактической неточности — не делал. Рассказывая о тайном смысле стихов Пушкина, он выступал не как мемуарист, а как художник. Им руководило не стремление верно передать факты, а стремление создать внутренне законченный образ — образ того именно Пушкина, чье место Гоголь должен был занять как русский национальный поэт, верноподданный русского императора и учитель русского народа...
В последние годы жизни Гоголь-писатель мучительно бился над неразрешимой проблемой национального положительного героя. Можно сказать, что один из опытов создания такого героя — это гоголевский Пушкин. Пушкин, каким он предстает в текстах позднего Гоголя, относится к реальному, нефиктивному Пушкину почти так же, как идеальный предприниматель Костанжогло — к ловкому откупщику Бернардаки. Биографические черты, лежащие в основании этих образов, совершенно преображены специфическим морально-литературным заданием.
Реальный Пушкин против такого своего образа не мог возразить. Он не мог ни удивиться ему, ни посмеяться над ним. Пушкин был мертв.
Драмы
Пикалево
2 июня жители города Пикалево Ленинградской области перекрыли федеральную трассу А-114 Петербург — Вологда, пытаясь таким образом привлечь внимание властей к ситуации, сложившейся в городе. Три градообразующих предприятия: «Базэлцемент-Пикалево», «Метахим» и «Пикалево-Цемент» — не работают с прошлого года, а сотрудники этих предприятий (то есть практически все взрослое население города) не получают зарплату. 4 июня в Пикалево прибыл премьер Владимир Путин и демонстративно, перед телекамерами, отчитал Олега Дерипаску, которому принадлежит «Базэлцемент-Пикалево», а затем под страхом национализации приказал собственникам предприятий, во-первых, немедленно выплатить рабочим задолженность по зарплате и, во-вторых, (с этим был связан жест Путина с авторучкой, которой он заставил Дерипаску подписать соответствующий договор) — возобновить поставки сырья на предприятия, то есть возобновить их работу.