— Калина, — Рустам умоляюще глянул на неё. — Ты же знала, что так будет.
— Всё нормально… Лети… Спасибо за помощь…
— Давай я Мурика пришлю?
— Не надо
Найгас ушёл.
Кошка задыхалась в четырёх стенах. Бродила по квартире, натыкаясь на коробки и мебель. Не выдержав, убежала в Степь и выла, представляя своего тигра с другой.
Через час неподалёку появился Мурали Чанд. Он держался на расстоянии. приглядывая за оборотницей. А из неё по-живому вытягивали все жилы Не обращая внимания на снег, на окрики Мурали, женщина лежала на промёрзшей земле. Только так чувствуя, что ещё жива, что не подохла от выгрызающей нутро боли. Но стоило Чанду приблизиться, бежала прочь. Качала головой, веля не подходить.
Калина не понимала, где она, который сейчас час. Не чувствовала обжигающего ветра. Какой холод, когда в груди всё плавилось? Когда кости крошились в труху. забивая лёгкие. И каждый вдох — мука, и каждый выдох с надеждой, что он последний…
Перепуганный Мурали вызвал Рустама. Тот явился сразу же и присел рядом
— Калина!
Оборотница подняла глаза на Найгаса. Тигр гулко сглотнул. В глазах женщины зияла бездна.
— Кали, он любит тебя. Только тебя! Помни это!
Мурали тихо шепнул:
— Она третий день не ест ни хрена! Снег лижет и всё!
— Калина! — Рустам запустил пальцы в волосы. — Если с тобой что-то случится, нам с
Муриком не жить! Нам же лучше тогда самим в пропасть сигануты! Пожалей ты нас!
Он же не помилует!
Кошка промолчала, а ночью ушла в глубокую. безлюдную Степь.
— За что?! — кричала она в тёмное небо. — За что ты не дал мне стать матерью?!
И рыдала, царапая мёрзлую землю. Потому что знала ответ: за то, что однажды хотела убить своего ребёнка.
Беты ходили в сотне метров, наблюдая эту агонию.
— Может, Джея позвать? — Чанд отвернулся. не в силах смотреть на кошку.
— Нет, — Рустам опустил голову. — Он сюда сорвётся. Пусть делает то. ради чего это всё затевалось. А Калина… будем приглядывать.
Они смотрели на неподвижную скрюченную фигурку, на которую падал белый снег.
Оборотница не чувствовала ничего. Ни холода, ни голода. Всё заслонила другая боль…
Когда Рустам поднял её с земли, даже не дёрнулась.
— Всё закончилось. Полетели домой, девочка.
— В Паг-Авит, — прошепестела она белыми губами.
— Кали, давай в вашу квартирку! Там чистенько, тёпленько. Я пожрать приготовлю. а? — Найгас чуть не плакал, глядя на то, что было у него на руках.
— В Паг-Авит.
И он перестал спорить, согласно кивнул.
— Как скажешь.
Виджей ушёл сразу, как только стало понятно, что течка у Леи закончилась. Хотя та ещё ластилась, тёрлась об него. Он аккуратно высвободился из тонких рук и пошёл в дом. Смыть с себя чужой запах. Вернуть аромат солнца и мёда. Оборотень соврал бы, если бы сказал, что юное тело Леи его не возбудило. Но это был чисто мужской интерес. Один секс, без эмоций, без чувств. Как когда-то в молодости. когда на утро не помнил имя той, с кем провёл ночь. Тигр был рад, что это наконец произошло и не будет висеть над ним и Калиной.
Мужчина нахмурился, когда Рус доложил, что кошка в Паг-Авите. Для него вообще неожиданностью стало, что она узнала о течке леопардицы. Он не хотел этого.
Тигру казалось, что Калине было бы легче, узнай она об уже свершившемся событии. Но беты докладывали, что всё в порядке. И его кошка держится с честью.
Альфа полетел в Паг-Авит. Ему нужно было увидеться с женой. Убедиться, что с ней всё в порядке. И чтобы она убедилась, что ничего не изменилось, и он по-прежнему любит только её. Тандекар видел светлый прямоугольник окна. Несмотря на ранний час, его кошка уже не спала. Он позвонил в домофон.
— Кали, это я! — постарался говорить беззаботно, как будто вернулся домой с работы.
— Заходи.
Он вошёл в квартиру, с интересом огляделся. Да. современно, модно, но ещё необжито. Видно, кошке было не до этого. Мужчина вошёл в просторную кухню.
— Ну и погодка! У нас такая метель! А здесь, в столице, тихо!
— Да, у нас тихо, — эхом откликнулась женщина, заваривая чай.
— Что у тебя с голосом?
Виджей обнял её за плечи, повернул к себе и отшатнулся.
— Котёнок…
Мужчина побелел. Это была тень его Калины. Огромные погасшие глаза. Впалые щёки. Обветренные, потрескавшиеся губы. И вся она какая-то неживая, чужая…
Значит, беты врали, что всё хорошо!
— Я убью их! — тигр притянул женщину к себе. — Кали, любимая моя!
Но она выкрутилась из его рук.
— Нет! Не подходи!
— Калина?.. — выдохнул Виджей.