«Помнишь, когда мы были детьми, мы жестоко подшучивали над бывшим актером, жившим дальше по улице? Как мы притворялись, что не замечаем его, когда проходили мимо. И только в конце, в самый последний момент, когда мы оборачивались к нему, он расцветал просто потому, что мы заметили его!
Чертовы актеры. Все, что им нужно, – зрители!»
Что, если все эти встречи закончатся провалом?
Разве Тоби Уолтерс, в последний раз дававший представление в театре Квид в Молде, и мистер Спортивная куртка – но, вероятно, не Гарри с полками, – не заставили ее почувствовать себя желанной и привлекательной для молодых мужчин Лондона?
Может быть?
Ну, хоть немного?
Что ж, в любом случае, вскоре после этого мои мысли вернулись сами знаете к кому.
Через пару дней, придя в бар «Трилобит» в Хокстоне, я подумала, что все это просто подстава. Здесь не было Юрия, не было даже Стиива.
Были только мы с Ральфом. Словно свидание вслепую пошло наперекосяк.
Ральф, которого я встретила в баре, когда пришла, потягивал через соломинку кока-колу. Он был в своей обычной рабочей одежде: черных джинсах, черной футболке и серой толстовке. Когда он пальцем пролистывает техническую информацию на экране айпада, его бледное лицо в свете от экрана кажется еще призрачнее.
– О, привет, – говорит он, а карие щенячьи глаза выражают вечное разочарование.
В маленьком черном платье от Valentino, с накрашенными губами и с серьгами в ушах я шла в облаке аромата «Черная Орхидея» от Тома Форда. Ральф взглянул на меня, словно я плохо спроектированный сайт, и он не может найти кнопку «Дальше».
– Ой, извини. Хочешь выпить? Мы с тобой первые.
Я с бокалом чего-то прохладного, белого и сухого – названия коктейлей слишком странные, чтобы произносить их, – и Ральф с еще одной кока-колой перемещаемся на низкий диванчик, чтобы ждать там. Возникает неловкий момент, когда мы пытаемся разобраться, как сесть на эту неудобную штуковину, Ральф в конце концов плюхается на него, я аккуратно присаживаюсь с краю. Соломинка в его бокале нелепо булькает.
– Так ты думаешь, Стиив придет? – спрашиваю я, лишь бы что-то сказать. Что угодно.
Долгая пауза, пока он размышляет над этим.
– Ты находишь его имя забавным?
– Просто кажется, что в нем слишком много «и».
– Он бельгиец.
– А, ну тогда это все объясняет.
– Что ты имеешь в виду?
– Странное написание его имени.
– Ты сказала: все. Это все объясняет.
Я вижу выражение муки в глазах Ральфа, и меня накрывает волной сильнейшей скуки, словно меня телепортировали в детство, в те долгие воскресные дни в пригороде, когда будущее кажется невероятно далеким. У меня вдруг возникла резкая потребность напиться в хлам. Или начать перестрелку. Или бежать на море. Или, наверное, все сразу. Я делаю большой глоток. Кажется, помогает.
– Ну конечно, это объясняет не все, например луну и звезды, и смысл жизни, или почему с тобой так тяжело разговаривать.
Ральф переключает внимание на свою газировку. Наступает еще более неловкое молчание.
– Ну и как идут дела с Эйденом? – наконец спросил он, наблюдая за пузырьками газа в своем бокале. – Тебе удается иногда забыть, что это просто программа?
Уже лучше.
– Все время. С ним я словно разговариваю с реальным – не человеком, потому что там никого нет. Но его присутствие. Это что-то… Я не знаю. Живое. Мне нравится спрашивать о его чувствах.
– У него их нет.
– Зачастую так не кажется.
– На базе всей полученной информации программа научилась распознавать эмоциональную составляющую и создавать подходящий ответ на основе сложных образцов.
– Он в этом весьма преуспел.
– Почему ты называешь программу «он»?
– Кажется странным звать его «оно», когда вы так потрудились, чтобы заставить его звучать по-человечески.
– Интересная мысль. Но ты же не называешь свою стиральную машинку «он»?
– Я не разговариваю со своей стиральной машинкой.
– Когда-нибудь заговоришь.
– Но не о фильме «В джазе только девушки». Или о новой книге Джонатана Франзена.
Похоже, ее он тоже не читал.
– Не вижу причин, почему бы и нет, – ответил он, громко втянув напиток.
– Почему у меня должно быть желание разговаривать со стиральной машинкой о кино и литературе?
Он улыбнулся. Или, может быть, это вышли пузырьки газа.
– Потому что у тебя будет возможность.
– Ой, пожалуйста. Только не надо вот этого. В будущем я смогу разговаривать с тостером. И с холодильником. И с посудомоечной машиной. И с долбаным центральным отоплением. Холодильник расскажет мне, что я смогу приготовить на ужин исходя из того, что у него внутри. Тостер посоветует, что посмотреть по телику. А если я буду не в настроении, они смогут просто посплетничать друг с другом.