Помимо хозяев здесь собрались еще две супружеские пары, плюс я и Марша Беллами, сорокалетняя разведенная женщина с безупречной прической, она также является членом моего общества писателей. На встречах она читает безрадостные отрывки из своего романа о двух угрюмых сестрах, взрослеющих на Лонг-Айленде. События почти не развиваются на протяжении уже очень многих страниц. Ее проза, чем-то похожая на нее саму, почти совершенная, но в ней чувствуется слишком серьезный подход автора, что я нахожу несколько угнетающим.
Пара шуток, хотя бы изредка, ее не убьет, правда?
Как бы то ни было, подозреваю, что сегодня Марша и я – две жертвенные одиночки, которых позвали вместе для развлечения женатых пар. В глубоком анабиозе брака, как я слышал, возникает внезапное желание кровавых зрелищ.
(Дона и Клаудию, которые могли бы высмеять происходящее, не пригласили. Я даже подозреваю, что Лорен не одобряет легкомыслия Дона, хотя она ошибается, потому что Дон считает, что, если что-то заслуживает серьезного отношения, значит, оно заслуживает и шутки).
Все устроено ужасно по-взрослому. Можно сказать, ужасно мило. Накрахмаленная белоснежная скатерть. В серебре и хрустале дрожит пламя свечей, превосходное вино, еда – пальчики оближешь (что-то из курицы), все гости сорока с лишним лет, все успешные, мужчины в дизайнерских свитерах, женщины словно сошли со страниц глянца, благоухают парфюмом и сверкают изысканными украшениями, безо всяких перьев, пуговиц и долбаных ракушек.
Марша кажется немного хрупкой, но, возможно, так и задумано. Она чрезвычайно привлекательная женщина, напоминающая какую-то голливудскую актрису тридцатых годов. На изящном лице подрагивает неуверенная улыбка. Прическа – выше всяких похвал. Улыбка, естественно, идеальна. У нас нет ничего общего. Никакой химии. Что на самом деле приносит мне облегчение.
Я обнаружил, что рассказываю ей, как так вышло, что я переехал жить в Нью-Ханаан.
– Очень смело, – говорит Марша. – Все здесь зациклены на своей карьере. Она намеренно замолкает, опускает руки к коленям и разглаживает салфетку. – Что касается твоего романа, ты уже решил, о чем он будет? Ничего, что я спрашиваю?
Она запомнила, что у меня четыре персонажа – Софи, Бейли, Росс и Джеральд – которым, если бы они были прописаны лучше, пришлось бы блуждать в ужасе отсутствия сюжета.
– О, это просто чистейшее тщеславие. Не уверен, что смогу хорошо прописать хотя бы одного персонажа.
Кажется, мои слова расстраивают ее. Мне нужно что-нибудь придумать, как сделал бы настоящий романист. Вместо этого я начинаю говорить о Викторе.
Возможно, она что-то пропустила, потому что, после фразы о том, что дом слишком велик для нас двоих – это должно было стать смешным замечанием, – она нахмурила брови.
– У Виктора особые потребности?
– Что?
– Вы упомянули, что за ним больше некому ухаживать.
– С тех пор как мой сын уехал в университет, если не раньше, я делаю практически все сам.
– Я запуталась. Он психотерапевт, правильно?
– Он не настоящий психотерапевт, нет. Но он помогает. Я могу с ним разговаривать. Он никогда не осуждает. – Это тоже подразумевалось как смешное замечание.
– После того как мы с Ларсом разошлись – а затем умер папа и у мамы развился рак, – я какое-то время посещала психотерапевта. Но он никогда ничего не предлагал. Я все должна была решить сама. «Что вы чувствуете из-за этого?» «Как, по вашему мнению, вам следует с этим справиться?» В то время мне бы пригодилось чье-то суждение.
Вот хрень. Это не к добру. Как бы сменить тему?
Я грустно покачал головой:
– Трудные времена.
– Итак, этот парень живет с тобой. В твоем доме.
– Виктор? Ага.
– Полагаю, нет ничего страшного, что он не профессиональный аналитик. Просто консультант или что-то в этом роде. Что-то вроде наставника.
Марша, он кролик. Я забыл сказать, и теперь уже слишком поздно это исправлять.
– Он в возрасте, правильно?
Им правда не надо было приглашать меня на ужин для взрослых. Более умный человек сейчас перевел бы беседу в безопасное русло. Или даже опрокинул стаканчик вина. А меня, похоже, застали врасплох. (Виктор бы понял.)
Шесть лет – это много для кролика? Понятия не имею.
– Да, не молод.
– Но у него светлая голова.
Не уверен, что смогу выдержать еще.
– Он в какой-то мере постиг дзэн. Иногда я понимаю, что его голова совершенно свободна от мыслей.
– Замечательно.
– Это великий дар. Он многому меня научил.
– Научил болтливую мартышку хранить молчание.
– Марша, я выйду на минуточку, с твоего позволения? Мне нужно…