Ойкнув от боли и прикрыв правый глаз, левым я вытаращилась на гримуар, губы которого сложились в презрительно-возмущенную гримасу. Всем своим видом этот древний талмуд демонстрировал свое отношение к моим «ценным» знаниям.
Вернулась владелица гримуара и сначала недоуменно воззрилась на меня, а потом, заметив комок бумаги на полу, подняла и, развернув, прочла. Хохотнув, она весело пояснила:
– Еля, записывать в него свои мысли, рецепты, новости или знания может только принятая в род ведьма. Тебе же пока дозволено только вложить свои знания на отдельном листике. Если их сочтут полезными и достойными внимания, то благосклонно примут.
Потерев глаз – там, елки зеленые, скоро фингал появится, – я решила добиться уважения от древнего фолианта. С минуту подумав под насмешливым взглядом наставницы, ринулась записывать очередные перлы, но уже на отдельном листике:
«При ритуале призыва преемницы силы стоит учитывать, что расстояние до мира Земли, где, несмотря на отсутствие магии, есть ведьмы, требует годового запаса энергии и четверти жизненных сил некогда сильной ведьмы, потерявшей жажду жизни».
Перечитав текст, я осторожно, отклонив голову, чтобы бумажным снарядом снова в глаз не зарядил, приоткрыла гримуар и сунула в него листочек. А потом с замиранием сердца подождала, пока он «распробует» информацию. Уже успела испугаться, когда губы искривились от высокомерного сомнения в ее качестве и ценности, но, услышав звук легкой отрыжки и отметив, как рот расслабленно замер, довольно станцевала лезгинку.
– Он принял, принял ее! – прыгая, радостно кричала я.
Наставница улыбнулась, снисходительно покачала головой и призвала меня к порядку:
– Все, мои дорогие, повеселились – и хватит, впереди еще слишком много работы.
Я же заволновалась.
– А если этот переносной интернет в комплекте с важным архивом украдут?
Измира в недоумении вскинула брови, но, поймав брошенный мной на гримуар обеспокоенный взгляд, пояснила:
– Родовой гримуар невозможно украсть. Он – отражение нашей силы и в любой ситуации вернется к своей владелице. Сначала просто заучим заклинание, а позднее, когда ты примешь мою силу, сможешь открывать пространственный карман, где можно хранить все самое ценное и важное. Особенно гримуар. Поэтому не бойся, ведьму невозможно обокрасть, только использовать.
– В любом случае гримуар – это огромная и вкусная плюшка, – хихикнула я и, посерьезнев, преданно посмотрела на наставницу. Мол, продолжаем заниматься.
Глава 4
Багровая трава холодила и колола босые ступни – без обуви я ходить не привыкла. В утренних сумерках разворачивающееся на поляне действо выглядело немного размытым, но оттого не менее фантастическим. Фиолетовые кроны деревьев и ветви кустов сегодня, казалось, замерли, не смея шевелиться, чтобы не нарушить таинство, которое началось в предрассветный час на спрятанной от чужого глаза поляне. Темный, почти изумрудный небосклон прочертила золотая стрела сгорающего в атмосфере метеорита. Сияющие на небе диски других спутников не давали забыть, что я не на Земле, а в ином мире. Больше года на Мирее…
Посреди поляны был установлен огромный ритуальный котел, в котором трещали поленья, выстреливая искрами. Костер – словно огромный цветок с лепестками пламени. Мы с Измирой, облаченные в серые домотканые рубахи до колен и без рукавов, босые, с распущенными волосами, смотрели друг на друга.
Мое год назад модное короткое каре-боб отросло чуть ниже плеч, а длинные, до ягодиц, полосатые волосы Измиры разметались по плечам и спине. Отблески костра играли на напряженном лице наставницы, делая его черты зловещими. В ее глазах блестел страх и волнение. Она попыталась убрать волосы назад и замерла, разглядывая черную прядь. Потом нахмурилась и перевела взгляд на меня. В нем горела бездна сомнений и тревоги, но это длилось лишь мгновение-другое. Затем она моргнула, и все исчезло. Мне могло просто почудиться.
Краешек светила показался на горизонте, меняя окраску неба, размывая изумрудный тон, щедро добавляя светло-голубой. Измира начала ритуал, к которому мы усиленно готовились год и два месяца. Под негромкий речитатив заклинания она размеренно покрывала обнаженные участки моего тела рунами из охры.
Скоро я уже походила на расписанную индийскую невесту.
Затем такую же роспись я нанесла на тело наставницы под ее монотонный голос. Небо светлело, менялось, а мы, сцепившись пальцами над котлом, любовались пламенем, которое ласкало наши сомкнутые руки совсем не причиняя вреда, а будто спекая воедино.